«Мы делаем экспедиции там, где индекс одиночества на тропе равен нулю». Владелец турклуба — о том, как превратить жажду открытий в успешный бизнес

Когда в 2015 году я запустил Russian Travel Geek, это был первый в России проект научно-популярных экспедиций. Люди, услышав о нем, говорили: «И такое бывает? Прикольно!» — это был эффект новизны. Сейчас на наш пример посмотрели другие ребята и тоже начали делать свои проекты. Есть более локальные истории, а есть, наоборот, когда большие турклубы берут на вооружение нашу модель научно-полевых экспедиций.

У нас проблем с набором никогда не было. Но есть специфика — мы делаем экспедиции зачастую единичные. Ученым нужно в регионе отобрать какие-нибудь образцы, мы туда идем, он все собрал — и больше мы туда не ходим. Именно поэтому у нас турклуб, а не турфирма. Это гораздо более трудозатратно, но интереснее.

Были моменты, когда мы не знали, когда правильно закрывать набор, и все упиралось в то, что у нас конкурс пять-шесть человек на место в экспедиции. Есть групповая динамика в маршруте — мы понимаем, сколько должно быть гидов, сколько сопровождающих, сколько участников, чтобы все было органично.

Еще один момент, который нас отличает, — у нас нет прямых продаж экспедиции, только через заявку. Это важный нюанс, который спасает от выгорания. Когда в больших турклубах есть маршрут, который водят из года в год, срок работы условного гида ограничен тем, что он просто выгорает.

Мы говорим людям: «Ребята, мы идем в дикие земли, мы проконсультируем и поможем, но за вашу жизнь отвечаете вы сами». Это не экотропа на три часа, а серьезная история. К этому нужно быть максимально готовыми, и это помогает подбирать соответствующую аудиторию.

Три мотивации для участия в экспедициях

Мотиваций бывает несколько. Первая — желание помочь делу науки. Люди едут с мыслью: «Хочу принести пользу науке, стать гражданским ученым». Это подпадает под движение citizen science, гражданской науки.

Вторая мотивация — люди отправляются в экспедиции с классными лекторами, потому что просто смотреть на красивые места надоело. Если ты смотришь на вулкан, тебе говорят: «Смотрите, вулкан, он называется Алаид», — ну офигеть. А если рассказывают про вулканизм в целом, почему этот Алаид уникальный, про этнографическую составляющую, и дальше начинается лекция от вулканологов или сейсмологов — мы на Курилах были с сейсмологом, который рассказывал про механизм, что происходит в недрах планеты, с чем сейчас ученые спорят, с чем уже согласны. Это максимально разнообразит опыт.

Третья мотивация — ощущение племени и общности. Такое редко бывает в цивилизации. Тут у тебя связи нет, ничего нет, есть твои друзья, и вы маленькое племя в отдаленных уголках мира. Вам нужно выжить и выполнить задачу. Этого ощущения очень не хватает в жизни.

Как мы выбираем маршруты

Когда все началось в 2015 году, я сам занимался цианобактериями на Камчатке — исследовал термальные источники. Цианобактерии термофильные — это микроводоросли, которые живут в термальных источниках. Нужно было ходить по источникам, отбирать пробы и исследовать их в лаборатории. С этого начался Russian Travel Geek.

Открывать новые земли сейчас тяжеловато. У нас единственный был маршрут в 2014 году на полюс недоступности Камчатки — маршрут на два месяца пешком. Но это было очень жестко, это уже не про «взять людей со стороны, пусть и через анкеты».

Есть истории про открытие темных точек на карте, но это, скорее, связано с конкретными исследованиями. Например, была экспедиция с Алексеем Серегиным — заведующим гербарием МГУ и доктором биологических наук. Мы ходили по плато Путорана, собирали образцы для гербария МГУ.

Популярные туристические маршруты мы делаем крайне редко и неохотно. Есть показатель — индекс одиночества на тропе. Это сколько других групп ты встречаешь на тропе за день. В идеале — ноль. Такие экспедиции мы делаем по большей части, когда там нет других туристов в принципе.

Бывают истории, когда мы идем в более-менее туристический регион, — таких у нас было штуки три: два маршрута на Камчатке и один на Эльбрусе. Но это, скорее, исключение, чем правило.

Лжеученые и финансирование

В большинстве случаев экспедиции организуются по запросу ученых, туристы финансируют экспедиционную часть исследований — поиск, отбор и доставку материалов. Сами научные исследования в лабораториях уже идут за счет университетов.

Наши ребята ездили в Марокко и Казахстан копать окаменелости. Теперь все это исследуется в УРФУ (Уральский федеральный университет) и на биологическом факультете МГУ (Московский государственный университет). Само исследование идет за счет УРФУ, а доставка и нахождение материалов — за счет Russian Travel Geek. Никакого финансирования экспедиционной части от университета нет, участники софинансируют научные исследования.

Когда я работал в Академии наук и трудился на Камчатке, то на своем опыте узнал, что работа по гранту — это два месяца собственно полевых работ, а кабинетные отчеты по гранту — 11 месяцев. Это мне не понравилось. Кроме стойкой мотивации уйти из науки и больше никогда не открывать эти документы, у меня лично больше ничего не возникло тогда.

В RTG все максимально прозрачно. Есть средства участников, есть расходы на экспедицию, есть расходы на исследовательскую часть, ну и налоги, их тоже платим. Но, главное, ученому не нужно заполнять бумажки и отчеты.

У нас был один случай за всю историю, когда попались ребята, которые выдавали себя за ученых, а на деле оказались оппортунистами. Я их не раскусил сразу, начал с ними разрабатывать экспедицию на Филиппины. А потом оказалось, что это фейковые ученые с фейковыми статьями и фейковым научным интересом в регионе, пришлось на ходу все менять и с ними работу прекращать.

Экономика проекта

Одна из самых дорогих наших экспедиций — Сокотра, которая суммарно обходилась участнику во взнос $2 тыс. Плюс билет на чартерный рейс из Абу-Даби до Сокотры еще $1 тыс. Туда попасть очень тяжело — это осколок древней земли. Летает один рейс в неделю, еще и билет нужно покупать за полгода.

Наверное, $3 тыс. суммарного взноса — это наш потолок, выше которого я экспедиции не открываю, потому что понимаю — скорее всего, не наберем людей из нашей целевой аудитории.

Если говорить про Евгению Тимонову и ее VKUZtrip, то там стоимость по $5–6 тыс. Но там и история более комфортабельная, аудитория 40 плюс — условно, если хочешь покататься с легендарным Николаем Дроздовым на автобусе.

У нас есть единственный формат большой — новогодний фестиваль. Там под 20 мест участников. Остальные экспедиции — обычно 13 человек. Чтобы экспедиция запустилась, нужно хотя бы 10 человек одобренных участников. Бывает и такое, что заявки есть, но отбор не проходят люди. Смущают их анкеты. В таком случае мне проще отменить или перенести экспедицию, чем брать с собою в поля людей, в которых есть сомнения.

Основные риски бизнеса

Все может прекрасно работать, если ты идешь по пути «связки» турагент и туроператор. Ты формируешь турпродукт, сертифицируешься, а дальше начинаешь реализовывать его через продажи на сайте. То есть должны быть одинаковые туры и кнопка «Купить».

Если же занимаешься авторским туризмом, то все иначе. На юридическом уровне это самостоятельный туризм с сопровождением. Налоги платишь как ИП. Но вся эта история нормально не регламентирована в правовом поле. Так что основной риск — юридический и, конечно, твой репутационный.

Остальные риски связаны с тем, что можно неправильно оценить расходы на проектирование экспедиции и расходы при отмене. Например, ты набираешь группу, все забронировал, перечислил предоплаты — и тут бац, пожары в Забайкальском крае и экспедиция не может быть проведена. Участники требуют возврат денег, и ты возвращаешь из своих.

Много слетело в пандемию, когда мы делали активно заграничные экспедиции. Потеряли много денег на Эфиопии и Малайзии.

Была в ковид забавная история — экспедиция в Таман-Негара, старейший дождевой лес планеты. Там дикие слоны бегают, сухопутные пиявки атакуют. Две недели мы там шандарахались, выходим в цивилизацию — а мир изменился, страна закрыта. Застряли где-то в центре Малайзии. Нас с военным патрулем везли до аэропорта, сказали — вы иностранцы, тусите только в аэропорту. Всей группой думали, как выбираться, рассматривали вариант дипломатического самолета. В итоге справились — успели на последние вывозные рейсы.

Научные открытия

Большую часть наших экспедиций возглавляют ученые-полевики, которые выполняют свои научные задачи. И мы всегда рады новым научным гидам-популяризаторам в команде. Но если кому-то из научного сообщества необходимы материалы, а отправиться за образцами лично нет возможности, то RTG принимает запросы на выполнение научных заказов.

Работает это так. Заявителю необходимо составить подробную инструкцию по отбору проб на интересующем объекте: что и как нужно собирать, фиксировать, что указывать на этикетке, как это хранить. Также лучше пояснять, зачем все это нужно, а после вы сможете нас порадовать статьей, что из этого всего вышло. Нам очень радостно делиться результатами подобных работ. Научными монографиями и статьями, в которых есть частичка RTG. Среди страниц которых, на самом краю восприятия, встают образы обветренных лиц, энцефалиток, холодных ночей, ледяных рек и трескучих костров.

Система таких заказов для научных сотрудников бесплатна (мы за гражданскую науку) и на данный момент работает во всех экспедициях RTG. Единственным ограничением для нее являются особенности местных законодательств и правил особо охраняемых территорий.

А ведь есть еще и основной результат экспедиций — научные работы гидов. Например, Илья Махов, классный энтомолог, защитил диссертацию по материалам, которые отбирал в экспедициях. И, конечно, в моменте отбора он про все образцы рассказывал интереснейшие вещи. Похожая история и с ботаническими сборами, минералогическими и иными образцами. За спиной гидов RTG уже множество публикаций по итогам экспедиций, пара диссертаций и даже одна монография. Найденные нами особо интересные для науки образцы уже есть в коллекциях на стендах биофака, институтов РАН, в музеях по России.