Корни имеют значение. Как сделать бизнес на предках и кто готов платить за историю своей семьи

Чистый энтузиазм и несколько миллионов

Расскажите, как вообще родилась идея такого бизнеса — восстанавливать истории рода.

— Это история отчасти романтическая, но мне кажется, такие бизнесы, как наш, должны появляться именно так. Я долгое время работал продюсером в документальном продакшене. Мы делали фильмы-портреты о судьбах людей, иногда целых семей. Это был 2009 год.

Параллельно с этим я стал интересоваться историей собственной семьи, а в один из приездов к родственникам в Белоруссию мне показали тетрадь двоюродного дедушки — нашего патриарха семьи: он брал интервью у своих бабушек и дедушек, которых я уже не застал. Я всю ночь читал взахлеб, а утром подумал, что по таким материалам нужно снимать фильмы. Когда я вернулся в Москву, не стал откладывать это в долгий ящик, обсудил с партнером и мы решили, что пора переходить от слов к делу.

Но это было все еще в рамках продакшена?

— Да, важно понимать, что мы не сразу решили заняться генеалогией как таковой. Мы нашли подрядчиков, которые вели чисто поиски и восстановление историй рода, а на себя взяли задачу по съемке семейных фильмов.

Кто заказывал у вас такие фильмы?

— Например, одним из первых заказчиков был вице-президент «Сибура». Мы должны были подготовить фильм к дню рождения его мамы. Она никогда не видела своего отца, он погиб на войне. От нас требовалось восстановить историю его жизни. Исходной информации было очень мало — только фамилия, имя и отчество, дата и место рождения.

Неожиданно вселенная развернулась к нам правильной стороной и на нас обрушился целый поток информации. Мы отправляли объявления в местные газеты Ленинска-Кузнецкого, откуда родом и был наш главный герой, и в редакцию обратилась женщина, которая знала его родную сестру. Мы вышли на нее, ей тогда было глубоко за 80, а потом и на других знакомых героя. Также мы закидывали удочки в ФСБ по своим каналам, оттуда позвонили и передали информацию о его брате. Потом, перебирая сохранившиеся фотографии, мы нашли аббревиатуру части, в которой он служил. Выяснили, что она неправильно написана и поэтому информации по ней не было.

В итоге мы восстановили его боевой путь и в целом всю его жизнь, хотя погиб он совсем молодым, в 20 с небольшим. На юбилее мамы клиента все рыдали, был полный катарсис.

А когда вы окончательно стали Домом семейных традиций?

— После той истории с юбилеем мы поняли, что в индустрии царит полная анархия. Сервиса — ноль, бизнес-процессов — ноль, работа не слаженная. На классические вопросы, где информация, подрядчики отвечали: «Ой, ну мы сегодня не дошли до архива».

Дело было даже не в поисковой экспертизе как таковой — с ней все в порядке, — а с сервисом. В итоге через полгода размышлений о том, что именно мы можем дать рынку, мы решили начать свое дело. Это было уже в 2010 году. К нам присоединился третий партнер, который стал основным инвестором. Он вложил около 3 млн руб., еще 1,5 млн руб. вложил я. Позже у нас появился первый секретарь, потом менеджер.

Сейчас вместе с внештатными сотрудниками у нас около 300 человек. Многих поисковиков мы взяли с программы «Моя родословная», которая в 2010 году еще шла на Первом канале.

Что нового вы принесли на этот рынок?

— Главную проблему мы идентифицировали как покупка кота в мешке. Люди приходили, с них брали деньги и начинали поиски. Когда деньги заканчивались, а ничего не находилось, просили еще и продолжали копать. Тогда такие услуги стоили около 200 тыс. Но гарантий никаких не было. На самом деле в генеалогии и не может быть никаких гарантий. Мы же придумали формат поиска сразу по нескольким фамильным родам, который минимизировал шансы вообще ничего не найти.

Дойти до IX века

Как вообще проходят исследования, сколько времени занимают?

— Генеалогия — это всегда этапная история. Цепочка поиска следующая: сначала мы собираем данные из семейных архивов, консолидируем их. На самом деле это очень важная и недооцененная часть поиска. Поэтому расспросите своих бабушек и дедушек, родителей об их предках, если у вас еще есть такая возможность. Кстати, вопросы можно задавать не в лоб, а спрашивать, например, о том, куда они в детстве и юности ездили на семейные праздники, бывали ли в других городах и селах у родственников, как вообще прошло их детство.

После анализа семейных историй и фотографий мы идем в советский период, ищем упоминания о предках, поднимаем старые документы с 1918 или в тех регионах, куда советская власть пришла позже, с 1920–1922 гг. Дальше идет большой блок дореволюционных исследований. Глобально документы о дореволюционном периоде распределяются между двумя архивами — государственным историческим архивом конкретной области, правопреемницы губернии, которая была на этом месте, и Российским государственным архивом древних актов в Москве.

В историческом областном архиве в основном сохранились метрические данные, записи из специальных книг, где зафиксирована информация о бракосочетании, смерти и рождении, а также ревизские сказки — это посемейные списки населения, которые вели с начала XVIII до середины XIX века. Еще один из трех важных источников — исповедальные ведомости XVIII — начала XX века. Семья приходила на исповедь, и каждый год об этом была отметка.

А в архиве древних актов мы в основном работаем с самыми ранними ревизиями. Первые из них написаны скорописью, то есть там очень специфическое прочтение, это требует больше времени. Если документы сохранились, мы по шагам доходим до самой первой такой ревизии 1719 года и достигаем документального дна. Интересно, что в таких посемейных списках указаны люди всех возрастов — и старики, и младенцы. Поэтому, докопавшись до первой ревизии, мы понимаем, что указанные там люди могли родиться еще в 1630-х годах.

До какого века вы доходили в таких поисках?

— Первая треть XVII — это и есть документальное дно, преимущественно для тех, кто жил в средней полосе России. В отдельных регионах можно уйти еще на 50–100 лет дальше.

У нас были такие кейсы, когда мы уходили в XII век, самое глубокое исследование — IX век. Но тут нам помогли уже не метрические источники, а летописные. Это довольно редкий случай, поэтому важно понимать, что отрицательный результат — тоже результат.

Но в данном случае отрицательный результат — это его отсутствие. Как объясняете это клиентам?

— Звучит действительно странно, но в генеалогии это так. Более того, отрицательный результат всегда дается нам дороже, сложнее, дольше, чем положительный.

Допустим, мы знаем, что бабушка родилась в Рязанской губернии в 1905 году. У нас уже есть проторенный путь к метрикам приходской церкви определенного села, все такие фонды распределены по территориально-административному признаку, поэтому, если ты знаешь локацию, становится понятно, где и что искать. И вот специалист запрашивает у фондов информацию, начинает ее анализировать, но бабушку там не находит. Тогда он начинает просматривать документы на два года раньше и два года позже. В прошлые века человек не запоминал свою дату рождения, это было совершенно нормально. Поэтому плюс-минус пара лет — адекватная ситуация.

Если документы сохранились, мы их проверили, а бабушки все равно нет, то начинаем искать информацию в окрестных приходских церквях — вдруг по какой-то причине пошли в другой храм крестить ребенка, а не в ближайший. Проделано уже гораздо больше работы. Если бабушку не удалось найти и там, ищем такую же фамилию в документах, встречается ли она еще где-то. Возможно, придется сразу перескочить и на советский период, документы могли и сфальсифицировать в то время, такие кейсы тоже были.

Мифы индустрии

А с какими стереотипами со стороны заказчиков вы сталкивались?

— Когда мы только начинали бизнес, а это больше 15 лет назад, была очень популярна история с мошенничеством по SMS, что-то вроде «позвони по этому номеру и узнай свою настоящую фамилию». Сейчас этого даже не помнят, а в то время мы постоянно отрабатывали возражения — все думали, что мы те самые люди, которые скажут, что вы из рода Рюриковичей.

Многие считали, что есть какая-то волшебная книга, где все расписано в деталях. Кто-то готов заплатить любые деньги, лишь бы гарантировали, что информацию найдут. Но это тоже нереально.

Более реалистичный миф — о том, что все засекречено. Но уже очень многие данные раскрыли, да и сама механика рассекречивания вполне известна. Эта процедура может длиться около полугода, но ничего сложного в этом нет, просто требуется отправить запрос и получить хотя бы минимум информации. В генеалогии главное — узнать фамилию, имя и отчество, дату и место рождения. Если же ты ничего из этого не знаешь, непонятно, с какой стороны подступить к поиску.

А были ли у вас такие клиенты, которые ну совсем ничего не знали о своих предках?

— Да, были и такие, у которых родители из детского дома например. Но ведь можно попасть в детский дом в более взрослом возрасте, например лет в 10. Тогда останется настоящая фамилия, имя, отчество, место рождения. Поэтому связь с другими родственниками и предками можно найти по той же схеме, которую я описал.

Но если ребенок попал в детский дом младенцем, там ему дают вымышленную фамилию, место рождения ставят по локации детского дома. В таком случае это документальный тупик. Но тут мы вспоминаем о ДНК, это вполне реалистичный способ выйти из ситуации. Конечно, может быть не быстро, но все ДНК-базы работают по принципу мэтчинга. Туда нужно загрузить данные, система автоматически сравнивает их со всей базой и находит сопоставления. Но даже если в текущем моменте сопоставлений не найдется, то, возможно, в будущем ваш дальний или даже близкий родственник тоже загрузит туда свои данные, система это обнаружит и оповестит вас через личный кабинет.

Сколько длилось самое долгое исследование рода в вашей практике?

— Исследование может идти и два, и три года. Как правило, оно затягивается, если фонды закрыты на оцифровку или архивы переезжают например. Могу сказать, что уже 13 лет мы работаем над одним проектом. Клиентка пришла к нам после того, как узнала о нашей книге «Хорошо было жить на даче», — это воспоминания, письма и фотографии дачного быта конца XIX — начала XX века. Сейчас издается уже 12-й или 13-й том ее родословной, она очень обширная. Поиском информации мы занимались два года, а остальные 11 лет работаем над оформлением результатов.

Цена истории рода

А вы делаете ДНК-исследования или выступаете как посредники?

— В этом вопросе мы посредники. Например, в нашей стране ДНК делает компания Genotek. Стоит это не так дорого — около 8 тыс. руб. за исследование. Но вся суть этого процесса в том, чтобы не просто сдать тест и получить некую последовательность букв и цифр, а понять, что это значит. Для этого нужно загрузить свои данные в специальные базы данных, например MyHeritage. Дальше — вопрос интерпретации этих данных. Это сложная экспертная работа, она длится несколько месяцев и стоит около 125 тыс. руб.

Сколько стоят ваши услуги по восстановлению истории рода?

— Стоимость начинается с 295 тыс. руб. В эту сумму входит поиск по одному фамильному роду до середины XIX века, то есть советский и революционные периоды. Именно фамильный род — единица измерения в генеалогии.

Ого! Во сколько это обошлось?

— У нас получилась такая коллаборация с заказчиком, он стал нашим амбассадором, рекомендовал нас другим клиентам, поэтому с ним мы договорились на индивидуальных условиях. Но в любом случае это стоило ему около 7 млн. руб.

А как выглядят результаты вашей работы? Как вы оформляете все полученные данные для клиентов?

— Клиенты получают брашированную папку, каждый фамильный род подробно описывается в отдельной главе. Это полноценный иллюстрированный отчет, в котором мы указываем, как проходил поиск, прикладываем фотокопии документов, историко-краеведческие справки местности. Также мы отдаем флешку, на ней все найденные данные в цифровом виде. У нас есть и дополнительные услуги. Например, создание документального фильма, интерактивной презентации, родословной книги или резного панно по результатам исследования. Вместе с туристическими партнерами мы организуем поездки на те места, откуда произошел ваш род, где жили ваши предки.

Сколько стоят дополнительные услуги — например, создание фильма или туристическая поездка?

— Съемки фильма будут стоит от 5 млн руб., потому что это полноценное полнометражное документальное кино. В нашей съемочной группе — профессиональные операторы-постановщики, режиссеры и звукорежиссеры, световики и еще много-много специалистов. Технику мы тоже используем киношную, а работаем над фильмом около года. Мы сами рекомендуем разбить процесс на несколько этапов и снимать не за один месяц, потому что когда в фильме происходит смена времен года, это уже совсем другой масштаб. А во-вторых, за то время, пока снимается фильм, успеет произойти много событий, например, кто-то рождается, а кто-то уходит. И мы успеваем фиксировать этот важный кусочек жизни.

Цена поездки на историческую родину — от 1 млн руб. и выше. Стоимость такая по одной простой причине — ведь это поездка не по отработанным туристическим маршрутам, а чаще по каким-то заброшенным деревням и другим индивидуальным трекам. То есть нужно разработать авторский тур, съездить заранее на разведку, на месте найти фанатов-краеведов, изучить местные культурные центры, музеи и только потом на основе этой программы поехать в тур. Это очень сложносочиненный продукт, но он набирает обороты, потому что работает как инструмент погружения в историю собственной семьи, да еще и развивает внутренний туризм.

А были такие кейсы, когда клиенты оказывались выходцами совсем не из России?

— Таких историй огромное количество, мы же работаем и по европейским архивам, по странам бывшего Союза, даже по Америке. Да и тема репатриации никуда не исчезает. Были и такие клиенты, которые приходили к нам, чтобы восстановить документы для консульства, в итоге увлекались семейной историей, а в некоторых случаях обнаруживалось и то, что у заказчика не оказалось никаких оснований для репатриации, но он был даже рад, потому что за это время погрузился в историю рода.

Активы без смыслов не живут

Сколько клиентов у вас было за эти 15 лет?

— По нашим оценкам, мы уже приближаемся, а может быть и перевалили за 6 тыс. клиентов. А если посчитать количество изученных нами родов, то 6 тыс. нужно умножить на пять, значит, около 30 тыс. Но мне кажется, что 80% воссозданных родословных уйдут в небытие вместе с их заказчиками, потому что у нас совсем не создана культура передачи семейной истории.

Расскажите о фестивале, который проводите. Он, по вашему мнению, должен способствовать развитию этой культуры?

— В пандемию мы с партнером Виталием Семеновым провели первый онлайн-фестиваль «ГенЭкспо». Мы хотели поддержать историков, генеалогов, потому что их работа фактически остановилась, а таких специалистов кормят ноги. Фестиваль прошел очень бодро, и мы решили делать такие мероприятия постоянно. В итоге мы провели 15 онлайн-фестивалей и собирали участников из 23 стран. Параллельно проводили и офлайн-мероприятия, но гораздо более кулуарные.

Мы осознали, что все равно очень многие люди не понимают, как устроена генеалогия вообще, и чтобы запускать тренды на рынке, нужно заниматься и большой просветительской деятельностью. Уже второй год мы проводим и офлайн фестиваль «ГенЭкспо». В прошлом году мы собрали 14 тыс. человек. У нас было пять параллельно работающих лекториев и около 110 векторов одной большой темы семейной истории.

В этом году фестиваль пройдет 27−28 сентября. Параллельно с этим мы проводим и Форум преемственности «Наследие. Традиции и инновации». Он наиболее релевантен именно для предпринимательской аудитории, то есть для тех людей, перед которыми стоит задача передать свои активы дальше, детям.

Поддерживает ли государство такие инициативы?

— В прошлом году совокупный бюджет фестиваля составил около 9 млн руб. Мы получили грант мэра Москвы — 1,5 млн, и еще около 5 млн вложили из собственных средств. А грант сыграл с нами злую шутку. По условиям его получения мы не должны были продавать билеты на мероприятие. Мы это понимали и поэтому запрашивали в три раза больше, но получили столько, сколько получили, и уже не могли продавать билеты. В любом случае мы очень рады, потому что этот грант отрезал нам пути назад, ведь идея провести офлайн-фест зрела очень долго.

А в этом году масштабы гораздо больше, мы уже потратили около 30 млн руб. Нам помогли частные меценаты и компания «Яндекс». Такая глобальная деятельность необходима, потому что активы без смыслов долго не живут.

Что вы имеете ввиду?

— Статистика печальная: многие предприниматели не могут сохранить семейное дело дальше третьего поколения, независимо от страны, культуры. А наша цель — показать важность знания семейной истории для самоидентификации человека и понимания того, кто ты вообще такой, откуда ты здесь и почему стоит продолжить семейное дело например.