Зачем подглядывать за голым землекопом: победа над старостью и другие вызовы современной науки
Наука очаровывала людей на протяжении веков, но сегодня она важна как никогда, ведь мир всё больше зависит от технологий. Сможет ли человек жить на 150 лет дольше, чем сейчас? Почему до сих пор нет лекарства от старости? И можно ли с помощью научных открытий избежать последствий вредных привычек?
На эти и другие вопросы отвечали Олег Барвин, директор по правовым вопросам и внешнекорпоративным связям «БАТ» в регионе Россия, Центральная Азия, Беларусь, Максим Скулачёв, гендиректор «Митотех» и ведущий научный сотрудник МГУ им. Ломоносова, Вадим Федотов, CEO и сооснователь компании Bioniq. Сделали краткий пересказ беседы.
Что мешает нам продлить жизнь?
Федотов: Если бы кто-нибудь предложил мне сейчас продлить жизнь на 150 лет, я бы не согласился. Важно, в каком состоянии организм находится. Мы хотим жить не дольше, а качественно дольше. У каждого третьего, кто проходит обследование в 40+, выявляют либо конкретное заболевание, либо склонность к нему. В ближайшие годы задача минимум — поймать эту критическую точку, после которой болезнь уже не остановить. Задача максимум — повернуть процесс вспять, чтобы клетки опять стали здоровыми, или с помощью превентивной диагностики вообще не допустить болезни.
Скулачёв: Естественно, все хотят сохранить не просто жизнь, а здоровье и молодость. Есть гипотеза, что старение исчезнет само по себе, если организм идеально приспособится к окружающей среде. Но это займёт миллионы лет. Думаю, можно сократить процесс эволюции лет до 15, если подсмотреть механизмы у нестареющих животных.
Скулачёв: Классический, уже изученный пример, — голый землекоп. Это единственное эусоциальное млекопитающее: их колония похожа на муравейник — с самкой-королевой и рабочими особями. Африканский грызун размером с мышку, с физиологией мыши и её скоростью метаболизма. Судя по размеру — а размер очень хорошо коррелирует с продолжительностью жизни — он должен жить максимум лет 5. А он живёт 40. Голые землекопы неким образом отключили себе процесс старения. Что-то подобное надо сделать и с человеком.
Федотов: Волшебной таблетки ещё не придумали. Но люди действительно лучше понимают, насколько вредно то, что они делают. Современные технологии позволяют это исследовать. Я могу сдать анализ крови и узнать, как вино или красное мясо влияет именно на мой организм. Например, два бокала вина разово снизят качество сна на 20%. Дальше уже моё решение, пить ли вино и в каком количестве: возможно иногда я готов пожертвовать сном, но не каждый день, потому что я точно не хочу столкнуться с долговременными последствиями.
Можно ли сгладить последствия вредных привычек с помощью научных достижений?
Барвин: Можно дать человеку право выбора. И важно предоставлять информацию, на основании которой он будет принимать решения. Ценность человеческой жизни сейчас намного выше, чем раньше. И в каждом потребительском выборе человек всё чаще задумывается, как это скажется на здоровье и продолжительности жизни. Осознанный подход потребителя постепенно меняет все индустрии. Даже такую традиционную, как табачная.
Известно, что употребление никотина через курение связано с серьёзными рисками для здоровья. Развитие науки позволило предложить человеку, который не готов перестать курить, новые способы потребления никотина и при этом снизить наносимый здоровью ущерб.
Как меняют нашу жизнь развитие технологий и персонализированной медицины?
Федотов: Мы выявляем персональные риски. Допустим, по инструкции положена одна таблетка, но на самом деле кому-то требуется две, а другому это лекарство вообще противопоказано.
Благодаря технологиям снижается стоимость анализов, ускоряется темп переработки данных. Не нужно лежать две ночи в больнице, чтобы определить качество сна. Можно надеть датчик на палец и подключить его к смартфону. Если врач смотрит на пациента через призму диагнозов 150 человек, которых он параллельно с ним лечит, то технологии ему позволяют учитывать данные миллионов людей. Чем больше информации, тем лучше понимание, что правильно не для всех вместе, а для каждого по отдельности.
Скулачёв: Раньше до возрастных болезней просто не доживали, погибали от голода. От чего сегодня умирают люди? Онкология, проблемы сердечно-сосудистой системы, нейродегенерация. Уже есть генетические анализы, выявляющие склонность к тем или иным заболеваниям. Через пару лет эти технологии предоставят нам много информации об устройстве конкретного организма. Может быть, лекарства будут разрабатывать под человека. И мы сможем продлить период здоровой жизни. Но жить вечно всё равно не будем. Появится какая-то характерная болезнь 120-летних людей.
Барвин: Производителям товаров потребительского спроса необходимо уделять внимание тем инновациям, которые могут принести последние научные открытия. В нашей компании над этим работает около полутора тысяч учёных. В идеале основой для законодательных решений и регулирования оборота тоже должны быть научные данные. К сожалению, это не всегда так. Например, в Великобритании идёт активная кампания по продвижению переключения на новые никотиновые продукты. Но Минздрав России по-прежнему придерживается в своих решениях запретительного принципа. Хотя есть много исследований, которые говорят, что переключение на альтернативные способы употребления никотина значительно сокращает наносимый здоровью урон.
Что тормозит научный прогресс?
Скулачёв: У персонализированной медицины есть странный эффект. Раньше условное лекарство покупали 100% онкопациентов, хотя помогало оно только десятой части. Теперь можно проанализировать геном опухоли, и выяснить, какая мутация произошла именно в этом случае рака. И изначально даже не предлагать лекарство 90% людей, которым оно не подойдёт. Это колоссально повышает эффективность. Но фармкомпания уже не сможет окупить затраченные инвестиции. А значит и не будет стимула для новых разработок.
Если мы хотим удвоить период здоровой жизни и избавиться от рака, нужно убирать административные барьеры и субсидировать клинические исследования.
Что изменил ковид?
Федотов: Если что-то хорошее принесла пандемия, помимо научных открытий, то это понимание важности здоровья. Как на уровне государств, которые готовы больше инвестировать в здравоохранение, так и на уровне потребителя. Я вижу это по нашей компании — целевая аудитория помолодела на 10–15 лет.
Барвин: Ситуация с коронавирусом показала, что для успешного ответа общества на такие вызовы нужно одновременное эффективное взаимодействие сразу четырёх компонентов. Науки, у которой должен быть ответ на такой вызов. Технологий, с помощью которых можно этот ответ воплотить. Государства, которое контролирует и регулирует все процессы. И, наконец, раньше это казалось неважным, но в итоге многое зависит от решения конкретного человека — будет ли он носить маску, соблюдать дистанцию, вакцинироваться.
Скулачёв: Ковид принёс огромное количество научной информации. Мы знаем гораздо больше теперь — про систему воспаления, врождённый иммунитет. Но ещё больше меня поразил социальный эффект. Мы остановили планету, потеряли миллиарды, чтобы спасти стариков. Даже несколько лет жизни для них человечество объявило святыми. В гуманитарном смысле это огромное достижение.
Благодарим Plantate за сотрудничество.
18+
