Российский EdTech: объёмы, прогнозы, крупные сделки

Российский EdTech-рынок смело можно называть растущим. По данным исследования SmartRankling, суммарная выручка топ-100 российских EdTech-компаний во втором квартале 2021 года составила более 15,3 млрд рублей. Это на 25% больше, чем в начале года, и почти в два раза больше, чем во втором квартале 2020 года. А по прогнозу компании Holon IQ, к 2025 году совокупный объём образовательного рынка составит 7,3 трлн долларов.

Традиционно самые привлекательные ниши для инвестирования в российском EdTech, согласно данным исследования EdMarket, — школьное (27%) и дополнительное профессиональное образование (20%), а также языковое (20%) и корпоративное обучение (11%).

За последний год среди интересных сделок уже известных на рынке компаний — российская платформа Novakid, которая привлекла 35 млн долларов от инвесторов на экспансию на азиатский рынок и разработку образовательного контента. А профориентационная платформа «Профилум», которая с помощью психометрического тестирования помогает подросткам определиться с направлением деятельности, привлекла 130 млн рублей от АФК «Система».

Кроме того, к инвестированию в EdTech подключаются госкорпорации. В июле 2021 года стало известно, что структуры «Ростеха» планируют создать фонд объемом 3-4 млрд рублей для инвестиций в проекты онлайн-обучения и цифровизации рекрутинга на поздних стадиях. На данный момент корпорация ищет венчурных партнёров в России и за рубежом.

Что интересно, объёмы рынка увеличиваются не только за счёт роста капитализации уже существующих игроков, но и благодаря новым компаниям. Например, в августе МТС совместно с другими инвесторами вложили 242 млн рублей в EdTech-платформу для женщин «Академия перемен». Привлечённые средства планируют пустить на развитие продуктовой линейки и начало международной экспансии на рынки Латинской Америки и Юго-Восточной Азии.

А крупные стратеги рынка Mail.ru Group, «Сбер», «Севергрупп» и «Яндекс» формируют свои экосистемы, создавая или покупая образовательные проекты, которые постепенно начинают приносить компаниям заметную долю в выручке.

При этом, как отмечает Holon IQ, постоянный рост объёма венчурных инвестиций в EdTech приводит к тому, что всё больше образовательных стартапов выходят на IPO. Например, в июле 2021 года платформа по изучению иностранных языков Duolingo провела IPO на 520 млн долларов, получив оценку выше 3,4 млрд долларов. А зарубежный сервис Coursera провёл первичное размещение на Нью-Йоркской фондовой бирже в марте, продав 15,7 млн акций по цене 33 доллара за акцию, и привлёк тем самым 519 млн долларов.

Несмотря на высокие темпы роста, доли финансовых вложений на рынке образования всё ещё распределены в пользу офлайна:

При этом многие думают, что EdTech — синоним онлайн-образования, но на самом деле это понятие гораздо шире. Помимо онлайн-курсов и образовательных приложений EdTech включает в себя множество цифровых инструментов и технологических решений, которые повышают эффективность образовательного процесса. Например, VR-тренажёры, платформы для корпоративного обучения, приложения, интерактивные доски и не только:

Зачем образованию социальные инвестиции?

Раньше главной проблемой образования в мировой повестке была всеобщая грамотность, но к началу XXI века в большинстве стран этот вопрос был решён.

Мы привыкли считать, что образование, как вооружение и базовое медицинское обслуживание, — зона ответственности государства. Однако государственные институты по природе своей достаточно консервативны и не успевают оперативно реагировать на мировые изменения цифровой эпохи. Поэтому помимо прочих глобальных вызовов на повестке стоит приток частных инвестиций в сферу образования.

Инвестиции с пользой для себя и общества

Новый тренд в экономике — импакт-инвестиции, или, как их ещё называют, «социально-преобразующие инвестиции»; по данным компании GIIN, только в 2019 году мировой рынок импакт-инвестиций оценивался в 715 млрд долларов. Импакт-инвестиции — вложения в проекты и компании, направленные на решение экологических или социальных проблем, которые соответствуют Целям устойчивого развития ООН. Одна из таких целей — обеспечение всеохватного, справедливого и качественного образования, а также популяризация концепции lifelong learning.

Несмотря на то что феномен социально-преобразующих инвестиций возник довольно давно, попытки определить его в самостоятельную группу финансовых вложений стали предпринимать всего несколько лет назад. На данный момент в России этот опыт чаще всего находится на стороне частных инвесторов, которые разрабатывают собственные правила и положения, пытаясь таким образом запечатлеть и измерить социальное воздействие. В своих «декларациях» они описывают, какие проблемы хотят решить с помощью того или иного вложения и как планируют прийти к заявленной цели.

Кроме того, в последнее время в России появляются различные исследования и классификации импакт-проектов и инвестиций. Например, летом 2021 года Московская школа управления «Сколково» разработала и опубликовала классификацию социальных проектов. Согласно ей, импакт-инвестиции находятся где-то между классической филантропией (благотворительностью) и социально ориентированным бизнесом (компаниями, нацеленными на прибыль, которые при этом стараются минимизировать вредное воздействие на окружающую среду. — Прим.ред.). Ведь в отличие от благотворительности импакт-инвестирование, с одной стороны, направлено на решение социальных задач и улучшение качества жизни общества, а с другой — на получение прибыли как инвесторами, так и фаундерами. При этом баланс «импакта» и доходности от инвестиций каждый донор определяет для себя сам:

Как оценить эффективность импакт-инвестиции

Понять, достиг проект заявленного импакта или нет, — большой вызов. К сожалению, пока не существует международных стандартов и общепринятых правил, которые позволяли бы оценить эффективность той или иной импакт-инвестиции. Есть только подходы, основанные на теории изменений (набор инструментов, позволяющих проследить связь между первоначальной стратегией и результатом. — Прим. ред.) или отталкивающиеся от Целей устойчивого развития ООН.

Основная сложность заключается в том, чтобы выработать сравнимые показатели между индустриями или инвесторами, потому что импакт — это качественное изменение, которое находится не на уровне финансовой доходности, а во внешнем поле. И порой, чтобы заметить какой-то качественный сдвиг, необходима смена не одного поколения.

В целом говорить об успешности импакт-инвестиции можно, если проект устойчив, продолжает развиваться, решает свою импакт-задачу и у него есть прибыль, которую он может реинвестировать в свою деятельность. Для этого должен быть чёткий набор процедур и метрик, которые помогут получать связь от стейкхолдеров. Фаундерам в данном случае очень важно не ставить самоцелью измерения социального преобразования.

Главное для импакт-инвестора — наличие собственной теории изменений, или «карты местности»: очень важно фиксировать, каким был рынок, когда вы начали, что вы сделали, какие по ходу вашей деятельности случились изменения (не обязательно зависящие от вас) и к чему вы в итоге пришли.

В случае с фондами оценить эффективность гораздо проще, поскольку они ограничены временем и определёнными показателями. Заходя туда, инвестор знает, что X проектов осчастливили Y людей, регулярно получает финансовую отчётность и может увидеть, как происходят изменения. То есть помимо прибыли он получает объективный «не финансовый» результат. Однако в России таких фондов сейчас не хватает.

Сможет ли «импакт» изменить мир в лучшую сторону?

Импакт — это всегда преобразующее действие, которое направлено на изменение, но его нельзя назвать абсолютно положительным. Наш мир амбивалентен и постоянно трансформируется, поэтому любое явление может быть как со знаком «плюс», так и со знаком «минус».

Например, стартап, нацеленный на трудоустройство, — это потенциально хороший проект. Вы обучили кого-то и устроили на работу. Но это произошло, потому, что вы создали новые рабочие места, или потому, что ваши выпускники заняли место другого соискателя? Импакт-инвесторам и импакт-предпринимателям важно осознавать эту дихотомию и принимать факт, что мир непостоянен и, пока мы пытаемся повлиять на него, он меняется параллельно нашим усилиям.