Разбор пролётов: как невольные предприниматели прятали от цензуры культурную площадку «ДК» в центре Москвы
Бар «Делай культуру» в центре Москвы — в Милютинском переулке — появился в результате экспериментов: его основательницы Марийка Семененко и Дарья Федотова пытались нащупать бизнес-модель, адекватную их собственному представлению о том, как может выживать независимое культурное пространство, где проходят события из мира андерграунда. Раньше они пытались зарабатывать, сдавая в аренду помещение под праздники как лофт и организуя события вместе с партнерами, готовыми выделить финансирование. Но становиться лофтом было противно, а партнеров, готовых не влиять на контент мероприятий «ДК», по словам основательниц, в России крайне мало. Первые 2 года пространство «ДК» перебивалось кое-как — повезло, что за аренду помещения платил партнёр (предпринимательницы не хотят никак его идентифицировать). Через полгода секретный спонсор перестанет помогать бару и зарабатывать придется самим. Первые шаги к реальной независимости «ДК» делает прямо сейчас, активно проводя вечеринки (на них хорошо продается пиво). Федотова и Семененко рассказали Inc., как нащупывают подходящую бизнес-модель для андерграунда, а эксперты объяснили, как уберечься хотя бы от части конфликтов, когда никто не понимает ни тебя, ни твоих гостей.
Вынужденный бизнес
Основательницы бара «Делай культуру» Дарья Федотова и Марийка Семененко — выходцы из активистского движения «Делай сам»: оно возникло весной 2011 года и объединило людей, неравнодушных к городскому благоустройству, экологии и историческому наследию. Активисты устраивали велопарады и раздельный сбор мусора, кинопоказы, фестивали, конференции и сотрудничали с правительством Москвы, где работал кумир столичных хипстеров Сергей Капков. При этом участники «Делай сам» не стеснялись спорить с властями: в частности, в противовес официальному генплану Москвы создавали альтернативный план развития города, где предлагали запретить частным автомобилям въезжать в центр и проложить в городе скоростные велодорожки.
Флагманские мероприятия «Делай сам» — ежегодная конференция «Делай саммит», на которую съезжаются активисты из разных городов, и фестиваль документального кино «Делай фильм». «Все фильмы, [показанные в рамках фестиваля], связаны с тем, что каким-то образом люди меняют сложившуюся в обществе систему», — рассказывает о концепции фестиваля Федотова. К середине 2010-х столичный департамент культуры перестал поддерживать движение, и организовывать мероприятия стало сложнее из-за необходимости платить аренду площадкам. Тогда же заметнее стала государственная цензура — «Делай сам», к примеру, столкнулось с ней в 2014 году, когда на показ фильма «Дети 404» о ЛГБТ-подростках в рамках фестиваля «Делай фильм» в культурном центре «ЗИЛ» заявились сотрудники ФСБ (правда, по словам Федотовой и Семененко, уже после показа).
Активисты сходились во мнении, что решить эти проблемы мог бы запуск собственного пространства. В начале 2016 года участники «Делай сам» начали прорабатывать эту идею, а в сентябре того же года на территории комбината газеты «Правда» прошла очередная конференция «Делай саммит» — она стала первым событием в новом пространстве проекта. Для проведения конференции нашли спонсора — он дал 600 тыс. рублей на организацию (его имя основательницы проекта называть не хотят). Из этой же суммы получилось оплатить 2 первых месяца аренды помещения на территории «Правды».
Уже через полгода стало ясно, что совместная работа не задалась: активисты не могли распределить роли в новом проекте и расходились во взглядах о том, каким образом должно функционировать пространство. В результате большая часть команды перестала участвовать в развитии пространства, а у руля остались Федотова и Семененко — вдвоём.
Основательницы «Делай культуру» объясняют, что хотели бы безвозмездно отдавать площадку независимым культурным проектам для проведения событий. При этом особое значение для них имеет независимость от цензуры любого рода. Сначала Семененко и Федотова не воспринимали своё дело как бизнес, но позднее поняли: чтобы пространство выжило, а они могли бы самостоятельно решать, что в нем будет происходить, необходимо научиться зарабатывать. «Нам пришлось стать предпринимателями, потому что пространство должно окупаться, — по-другому никак», — объясняет Федотова.
В поисках успешной бизнес-модели они много экспериментировали: сначала пробовали зарабатывать на сумках из баннеров, сдаче помещения под праздники и партнерских проектах (с «Комитетом гражданских инициатив» к примеру). Но позднее пришли к выводу, что их бизнес станет устойчивым и независимым, если заведение переформатируется в бар с пивом, сидром, качественной кухней и гости станут посещать его ежедневно, а не только во время событий. «Мы сделали бар, чтобы быть независимыми в принятии решений и чтобы на наш контент никто не влиял», — говорит Семененко.
За 2 года они дважды переезжали, вступали в бесчисленное количество споров и конфликтов с арендодателями и соседями — в основном из-за шума от гостей «ДК» и стульев, которые гости выставляют на улице. В сентябре бар открылся в Милютинском переулке. Оплатить аренду и ремонт помог еще один спонсор пространства. На новом месте у них тоже сходу возникли споры с соседями — из-за дворовой территории и шума. Проблемы такого рода преследуют предпринимательниц на каждом новом месте. Активистки горят идеей трансформировать городское пространство, любят выставлять мебель и проводить мероприятия снаружи — соседей и арендодателей такой подход не всегда устраивает.
«Это вообще про городскую культуру в Москве: ты можешь делать что угодно — только дверь закрывай. Как только ты выползаешь наружу и как-то идентифицируешь себя в городском пространстве — начинаются проблемы. Ты никак не можешь себя проявлять», — рассказывает Семененко.
Сейчас перед Федотовой и Семененко стоит задача выйти на самоокупаемость к февралю 2019 года — тогда их спонсор прекратит оплачивать аренду помещения на Милютинском переулке (стоимость аренды — 220 тыс. рублей). Пока заведение работает в убыток: в сентябре предпринимательницам удалось выручить 600 тыс. рублей, а расходы без учета аренды составили 725 тыс. рублей.
Комбинат «Правда»
По первоначальному замыслу, мы должны были выйти на окупаемость за счет нескольких источников. В пространстве работали вегетарианское кафе (с ним помогали друзья) и маленький шоурум, для которого мы сами шили сумки из баннеров. Кафе приносило нам 10% выручки, мини-магазин переработки можно не считать — это не более 1%, а основной доход приносили программы с разными партнерами: мы придумывали концепцию их событий, а они давали нам финансирование. Например, «Комитету гражданских инициатив» мы предложили программу «Городская экономика участия» про sharing economy. Это было мероприятие из 4-5 событий — мы проводили их раз в месяц своими силами, а сэкономленные средства потратили на аренду «ДК». У нас получалось находить партнеров благодаря тому, что еще до открытия пространства мы долго занимались организацией некоммерческих событий в культурной сфере и у нас сложилась сеть подходящих контактов.
Проблема была в том, что никто не хотел поддерживать «ДК» как пространство. Все партнеры понимали, что такое поддержка события, но институциональной поддержки пространств в России нет. Поэтому приходилось придумывать эти программы — целые серии событий — и тратить полученные деньги на аренду пространства.
Наталья Храмогина
старший вице-президент по стратегии и управлению активами Группы ПСН
Территория бывшей типографии «Правда» занимает практически целый квартал (от Тверской улицы до Третьего транспортного кольца), в который входят десятки зданий и сооружений, — все они принадлежат разным собственникам, в том числе и государству. Часть территории «Правды» принадлежит Группе ПСН. На этой территории Группа ПСН и начала реализацию концепции центра городской культуры «Правда». Концепция по-прежнему актуальна для данной территории и будет реализована в рамках девелопмента. Сейчас идет перепроектирование и согласование обновленного девелоперского проекта.
Потихонечку все наши партнеры отваливались, в том числе потому, что они пытались влиять на контент. Сейчас мы не знаем, кто мог бы с нами партнерствовать, потому что они все очень сильно влияют на контент. Мало кто в России может взаимодействовать профессионально, без всякой цензуры. Чтобы стать самим себе хозяйками, мы и пытаемся уйти от работы с партнерами.
Чтобы заработать денег, мы иногда сдавали помещение в аренду как лофт, что очень нам не нравилось, потому что это отталкивает посетителей и разрушает пространство. Люди могли прийти в магазин, чтобы покопаться в сумках из баннеров, а у нас день рождения, караоке и всё залито вином. Или просто закрыто, и они не могут к нам попасть. Мы и сами никогда не хотели быть лофтом, а хотели быть общественным пространством со своей стратегией.
Наш проект вроде бы вписывался в концепцию «Правды», но на практике оказалось, что их концепция — одни слова, потому что на деле они хотели жить по-старому. Парковка есть парковка, асфальт есть асфальт, люди не должны сидеть на стульях на этом асфальте, стулья на улицу выносить нельзя. Мы, возможно, вообще были единственные — кроме нас, под концепцию центра городской культуры почти никто не подходил. Другие арендаторы — видеопродакшены, фотостудия — остались с прошлых времен. Непонятно, почему это называлось центром городской культуры, — они (территорией управляет девелоперская компания PSN group) просто сдавали свои здания разным организациям в коммерческую аренду.
Им не нравился другой подход к использованию территории, когда по ней гуляли люди разного креативного вида, сидели на стульчиках на асфальте, фотографировали. Мы организовывали мероприятие «24 часа правды», посвященное «Правде»: художник Кирилл Кто делал неформальную экскурсию по комбинату — он знает эту территорию, потому что какое-то время сам сквотировал его подвалы. Человек 30 пришли послушать его рассказы и ходили туда-сюда, общались, а их всех начали выгонять и ругаться: «Где ваши бумажки? Что вы здесь ходите? Собираться больше трех нельзя». Когда люди просто фотографировали комбинат на телефон (потому что там красивые дома), подбегал охранник с золотыми зубами и заставлял удалить фотографию с телефона. Был отдел клининга, который мы прозвали отделом нравов. Приходила сотрудница этого отдела и говорила, чтобы мы убирали все наши стулья внутрь, потому что мы арендовали только помещение и все, что мы хотим, — мы можем делать за закрытыми дверями.
Были и случаи покрупнее: когда у нас проходила школа журналистских расследований, в поисках бомбы к нам приезжал центр Э. Им не понравилось само мероприятие, и они приехали в поисках бомбы, всех напугали и оцепили территорию. Администрация «Правды», соответственно, напряглась после этого уже более конкретно: «Мы думали, что вы урбанистикой занимаетесь, девочки, а вами, оказывается, центр Э интересуется».
В конце концов нам не продлили договор аренды и попросили съехать. Наша деятельность создавала администрации больше проблем, чем выгоды. Потом они вообще поменяли концепцию и решили зарубить историю с центром городской культуры «Правда», снести здание и построить многофункциональный офисно-жилой комплекс. Сейчас этот процесс продолжается.
Александр Петров
юрист компании Art De Lex
Любая аренда недвижимого имущества предполагает цель его использования. Если в договоре аренды написано, что цель — проведение культурно-массовых мероприятий, то все мероприятия, которые попадают в эту категорию, соответствуют условиям договора. Соблюдаются ли при этом другие нормы права публичного характера — порядок проведения собраний или недопущение хулиганства — это уже другой вопрос. Если арендодателю не нравится та деятельность, которой занимается арендатор, — он должен посмотреть, соответствует ли та деятельность, которая фактически осуществляется, описанию цели. Если соответствует, то у арендодателя нет правовых механизмов заставить арендатора съехать. Но здесь всегда возникает вопрос соотношения права и неправовых методов.
Вне правового поля арендодатель может серьезно осложнить работу арендатора и сделать ее некомфортной. Если в договоре, к примеру, не прописано, что проверять порядок использования имущества арендодатель может только раз в месяц, то он имеет право приходить чаще и просить разные документы. Он может пытаться ограничивать доступ посетителей в помещение, особенно если сдается не здание целиком и до арендуемого помещения еще нужно как-то добраться. А арендатор потом будет вынужден доказывать в суде, что его ограничивают. Способов ухудшить жизнь арендатору много. Поэтому они стараются не спорить с арендодателями.
В реальной практике сильнее всегда арендодатель — он собственник, и его право имеет больший вес. Аренда — это временное пользование и владение имуществом, а собственность исключает воздействие всех третьих лиц. Собственник, сдавая помещение в аренду, просто делится своим правом. И вся практика работы по аренде так и складывается, что права арендаторов защищены в меньшей степени. Сам договор в 90% случаев заключается по шаблону, который дает арендодатель, и у него гораздо больше возможностей включить в него условия по своему вкусу. Редкие исключения бывают, когда арендаторы очень мощные — как якорные арендаторы в торговых центрах — и могут диктовать свои условия.
«Хлебозавод»
В поисках нового помещения мы изучали ЦИАН, но лучшим вариантом оказался «Хлебозавод». Мы проводили кинофестиваль «Делай фильм» в ангаре (объект, расположенный на территории «Хлебозавода», — Inc.), обратили внимание на территорию и написали на общую почту «Хлебозавода». Нам показалось, что это новое общественное пространство в городе с потенциалом и мы очень классно туда вписываемся.
Мы открылись на «Хлебозаводе» примерно через 3 месяца после того, как ушли с «Правды». Они дали нам 50%-ю скидку, но аренда (160 тыс. рублей) все равно была дороже, чем на «Правде» (110 тыс. рублей). Аренда — основная статья наших расходов (примерно 30%).
В первом «ДК» мы придумали кучу механизмов самоокупаемости, на которые нас просто не хватило. Если на «Правде» мы вообще не понимали, что и как делать, и брались сразу за всё, то на «Хлебозаводе» мы отрефлексировали этот момент. Ещё на «Правде» у нас прошла вечеринка, на которой мы продавали алкоголь. Мы много на ней заработали и поняли, что можем самоокупаться таким образом.
Мы стали делать больший упор на кафе-бар, но еще не называли себя баром. У нас уже появился холодильник с пивом и сидром и была барная стойка, но из-за договоренностей с «Хлебозаводом» мы не могли официально говорить, что это бар. Поэтому у нас не было разливного пива и вывески с меню снаружи. Помимо этого, мы пытались делать вегетарианские обеды. То есть мы были культурным пространством с маленькой стоечкой, чаем, супами и пивом.
С администрацией мы обсудили, что это всё для наших посетителей, но мы не могли оформлять помещение как бар и пиарить его таким образом. У «Хлебозавода» есть своя концепция, подход к тому, кто может арендовать помещение. Нас пустили туда с концепцией культурного пространства. Но у них на территории слишком много кафе и баров, и еще один им не нужен.
На практике для нас пространство «Хлебозавода» оказалось слишком стерильным и скучным. Например, мы любим, когда жизнь вокруг кипит и на стенах что-нибудь пишут, — для нас это не проблема. В этом наши с администрацией позиции разошлись. После одного из наших событий снаружи появилось много тэгов, что не понравилось «Хлебозаводу». Мы должны были заплатить большой штраф или ликвидировать надписи самостоятельно. В итоге мы сами стирали их в течение недели.
Наши события часто выплескивались за территорию «ДК» — мы не могли постоянно загонять всех внутрь. Понятно, что-то могло выглядеть бурно. Наши события мы контролировали, но иногда, чтобы окупить аренду, мы сдавали «ДК» как лофт, где проходили праздники, и не могли мешать людям веселиться. Несколько раз к нам приходил охранник и грозился вызвать полицию. Впоследствии выяснилось, что подобная проблема есть везде, и люди, которые общаются на улицах, почему-то пугают всегда и соседей, и арендодателей.
Роман Щербинин
cтарший партнер коллегии адвокатов «Железников и партнеры»
После того как арендодатель передал помещение арендатору по договору аренды, у него остается лишь малая толика ответственности — за коммуникации (например проводку). А вся ответственность за деятельность арендатора — в том числе нарушение уровня шума — лежит непосредственно на нём самом. Тут арендатор никаким образом не может подстраховаться и переложить с себя ответственность.
В нашей практике была ситуация, когда арендодатель передал имущество в аренду и в помещении произошел пожар. Соседний магазин, пострадавший от пожара, предъявил иск. И мы, представляя арендатора, разрешали в арбитраже спор, в чьей зоне ответственности лежит проводка, которая загорелась.
Когда арендатор заезжает, в большинстве случаев договор аренды формулируется так, что арендатор несет ответственность за состояние проводки. Он проверяет ее, подписывает акт приема-передачи и обязуется либо самостоятельно осуществлять проверку, либо вызывать специальную организацию, которая проводит эту проверку и готовит документы, подтверждающие, что все в порядке. В нашем случае суд решил, что все убытки должен компенсировать арендодатель, так как он не передал арендатору ответственность за содержание проводки в надлежащем состоянии.
Поэтому я рекомендую четко прописать зоны ответственности в договоре аренды. В нашем случае это было прописано не очень четко и потому возник конфликт и спор.
Всё пришло к тому, что администрация «Хлебозавода» решила согласовывать наши мероприятия. Они просили связать их с организаторами для обеспечения безопасности, а мы отказывались, потому что сами следим за своими событиями. Они решили цензурировать наши мероприятия, но мы сказали, что такого не будет, так как мы платим аренду, а значит, делаем всё, что хотим.
В то же время мы поняли, что должны начать работать как бар и нам нужно располагаться не на Дмитровской, а в центре, где больше трафик. Мы искали возможность окупать себя самостоятельно, а не находиться постоянно в режиме выживания.
В итоге мы провели там всего полгода — с сентября по март. В январе, когда у нас начались финансовые сложности, администрация «Хлебозавода» пошла нам навстречу и сделала скидку на аренду. Мы хотели продолжить работать на льготных условиях и в апреле, но они попросили нас съехать. Желание расстаться было обоюдным: мы хотели в центр и не вписывались к ним.
Сира Лобян
PR-менеджер «Хлебозавода»
Мы просим всех наших резидентов предупреждать администрацию и службу безопасности «Хлебозавода» о масштабных, шумных мероприятиях — это необходимые меры безопасности. Так как у нас общественное пространство и рядом находятся жилые дома, нам важно следить за уровнем шума и адекватностью аудитории, которая приходит на мероприятия с алкоголем. Каких-то специальных условий ни для кого мы не создаем: магазины утверждают с администрацией дни крупных скидок, если ожидают большое количество людей, культурные проекты предупреждают заранее о лекциях.
С проектом «ДК» у нас всегда были такие же отношения, как и с остальными арендаторами, — возможно, даже более теплые, потому что нам нравится то, что делают Марийка и Даша. Они были в числе первых резидентов на территории «Хлебозавода» и сразу понравились нам концепцией, их манифест и цели пересекались с нашими, хотя мы понимали, что проект некоммерческий. Мы мечтаем создать такой творческий квартал, чтобы жители Бутырского и соседних районов могли с удовольствием проводить здесь время всей семьей, чтобы им не нужно было тратить полдня на поездку в центр города за впечатлениями или покупками.
Один из наших основных принципов при отборе резидентов на «Хлебозавод» — не сталкивать конкурентные проекты, то есть у нас вряд ли появится еще один бар с пивом, так как уже есть «Свобода». Но при расторжении договора аренды с «ДК» про идею с баром ничего не говорилось. Может быть, это было внутреннее решение владельцев, потому что мы с самого начала открыто рассказываем всем новым арендаторам про принципы размещения резидентов на территории. По официальной версии «ДК», инвесторы приостановили финансирование их проекта и платить аренду на «Хлебозаводе» им было нечем. Мы постарались вместе найти компромиссное решение, пошли на некоторые финансовые уступки и в итоге, как мне кажется, расстались в хороших отношениях.
Милютинский переулок
После ухода с «Хлебозавода» мы снова открыли «ЦИАН» и нашли помещение на Милютинском переулке. Мы пришли, нам понравилось, и всё завертелось: в мае несколько раз встречались с собственником, в конце мая заключили договор и начали ремонт (он продлился 3 месяца).
Ремонт стоил около 1 млн рублей. Весь ремонт — это разработка проекта, закупка материалов, оплата работ, закупка технического оборудования и оборудования для кухни, изготовление и закупка мебели. Мы понимали, что нам понадобятся деньги на перезапуск, и успели что-то накопить, когда работали на «Хлебозаводе». Остальное дал партнер, который поддерживает нас уже 2 года (назвать его основательницы «ДК» отказались, — Inc.). Партнер помогает оплачивать аренду помещения — здесь это 220 тыс. рублей.
Мы должны начать окупаться уже через полгода после открытия. С февраля мы должны самостоятельно зарабатывать и на аренду, и на зарплату, потому что к этому времени партнер прекратит оплачивать аренду. Это политика организации — она не поддерживает один проект более двух раз, а нас поддержали дважды. Новых партнеров мы искать не собираемся, потому что не знаем, где и как. Это просто манна небесная на нас свалилась. Организаций, которые поддерживают такие проекты, как наш, почти нет.
Теперь мы делаем ставку только на бар и кухню. У нас в меню есть завтраки и закуски, скоро появятся суп и салат. Мы хотим, чтобы сюда можно прийти днем, провести рабочую встречу, — в общем, чтобы в течение дня здесь были люди и «ДК» оживал. Раньше, на предыдущих площадках, он у нас оживал только вечером в четверг, пятницу и субботу, когда проходили события. Сейчас мы хотим, чтобы он жил 7 дней в неделю. Основной упор делаем на продажи пива и сидра на вечеринках, на втором месте работа заведения с едой. Меню нам бесплатно разработала подруга-архитектор, которая никогда этого не делала, но любит готовить. Другая подруга — тоже архитектор — печет для нас торты; она сотрудничает с нами на коммерческой основе. Они обе захотели отдохнуть от архитектуры, сменить сферу деятельности и заняться чем-то еще.
В Питере много таких заведений, где ребята сами стоят за стойкой и готовят, а в Москве всё сетевое: если один человек придумает что-то — как Surf Coffee или «Даблби», — это сразу становится франшизой. Мы со своей классной инициативой выбиваемся. Конечно, есть места энтузиастов вроде «Сосны и Липы» или Untitled. Мы сейчас так же, как они, формируем вокруг себя комьюнити. За нами частично пошла наша старая аудитория, хотя многие по неизвестным причинам отсеялись.
Нашим соседям не нравится наше существование, потому что мы ведем себя не так, как все. Во дворе, в который мы въехали, есть парковка, за которую платят все его обитатели — две кальянные и офисы. А нам парковка вообще не нужна. Нам нужно, чтобы люди просто сидели на стульях и стояли перед нашим заведением. К кальянным приезжает отличная от нашей аудитория на дорогих машинах: машины едут, люди стоят, и получается такой конфликт пешехода и автомобилиста.
После открытия, когда наши гости заполнили весь двор, все очень сильно напряглись. Администратор кальянной прибежал и начал угрожать, что он вызовет ОМОН, ФСБ и всех вокруг, чтобы нас больше здесь не было. Он разговаривал угрозами, но с ним мы уже, более или менее, связь наладили. Сейчас он просто выходит на наших вечеринках и отгоняет гостей «ДК» от своей стены к нашей и следит, чтобы ребята не сидели на подоконниках. Прибегал и начальник местного ЧОП, которого мы прозвали «хозяином земли»: он сказал, что хозяин всего вокруг и что это его территория. Нам угрожали все от мала до велика. Приходил какой-то странный мужчина (он нам не представился) и говорил: «Ваши гости наркоманы — мы засняли на видео, как неадекватно они себя ведут. Отправим его по всем инстанциям, и вас здесь не будет!» И даже сосед из сквота напротив угрожал, что выдавит нас отсюда, потому что мы якобы мешали ему своим шумом. Но с ним мы вроде тоже подружились, и он нам больше не звонит.
Перед тем как заехать сюда, мы посмотрели очень много помещений, и это реально самый удобный вариант. Везде свои ограничения: здесь вот узкий проезд и заезжают машины. Но с этим можно жить, и мы миримся с неудобствами. Мы считаем, что для Москвы это хороший вариант. Пусть они там паркуются, главное для нас — дать людям просто стоять и сидеть у входа. Если гости сидят вдоль стены, то машины нормально проезжают. Если же ты стоишь на проезжей части — надо отойти. Здесь нормальная арендная ставка (220 тыс. рублей в месяц), это центр, недалеко от метро. Если бы мы не остановились на этом месте, то искали бы другое еще полгода и вообще бы ничего не сделали.
Чтобы люди узнавали о «ДК», мы открыто рассказываем в соцсетях обо всех сложностях, с которыми сталкиваемся. Мы концептуализируем их: в начале октября даже устроили на их основе вечеринку под названием «Берегись автомобиля» и посвятили её жизни двора. Вечеринки — наш главный источник заработка, потому что на них приходит много людей, которые покупают пиво.
Дмитрий Еремин
сооснователь Soulful Loft
Мы тоже сталкиваемся с ситуациями, когда шум мешает соседям. Люди, которые жалуются, делятся на 2 типа: либо действительно шумно, всё ходит ходуном и они не могут спать, либо человек сумасшедший. Если проблема действительно есть — мы пытаемся найти точки соприкосновения.
Во-первых, всем подобным заведениям — клубам, барам, ресторанам, кальянным, лофтам — необходимо проложить шумоизоляцию. Это можно сделать в любом помещении. И это не космические деньги: за 30 тыс. рублей можно сделать хорошую шумоизоляцию на площадь 80-100 метров.
Во-вторых, можно договориться с проблемными соседями и в дневное время настроить максимальный предел звука. Они находятся у себя дома, мы включаем музыку и спрашиваем, слышно ли им. Когда они говорят, что нормально, мы фиксируем на всей музыкальной аппаратуре уровень громкости и выше него никогда не поднимаем.
Третий вариант нам рекомендовали юристы, но мы к нему никогда не прибегали. Произвести замер звука в децибелах около дома соседа, когда играет музыка, — это стоит около 10 тыс. рублей. По результату выдается справка: либо уровень шума соответствует закону, либо не соответствует. Если соответствует, то в следующий раз, когда приедут полицейские, можно показать эту справку, они развернутся и уедут. Но по такому пути идти нельзя, потому что тогда соседи будут обращаться уже не по поводу шума, а абсолютно во все инстанции по разным поводам, и спокойно жить не дадут.
Надо очень трепетно относиться к подбору места, в котором проводятся шумные мероприятия. Надо всегда поддерживать дружеские отношения с соседями. Когда у нас проходят громкие мероприятия, я звоню на следующий день соседям и спрашиваю, было ли им некомфортно. Иногда я так делаю, когда у нас нет мероприятий. Они говорят: «Ой, как хорошо! Ничего не было слышно».
