Дело в сумке

Пошивом кожаных сумок Максим увлекся в Текстильном институте (сейчас РГУ им. Косыгина), куда поступил в 1995 году на факультет прикладного искусства. «К счастью, сумки, в отличие от обуви, можно спокойно шить дома с помощью ручных инструментов, чем я и занимался всю учебу, — рассказывает Максим. — Все нюансы технологии я освоил без учителей, что-то изобретал самостоятельно».

Обрезки кожи для сумок Шарову охотно давали на фабриках. Свои изделия он продавал по знакомым и так зарабатывал на карманные расходы. «Я жил с родителями и почти всё заработанное спускал на виниловые пластинки в «Мелодии» на Новом Арбате», — вспоминает Максим.

Первые сумки Максим Шаров шил дома, в родительской квартире, — в комнате площадью 7 кв. м. Вскоре родителей стал напрягать запах краски, а соседей — стук пробойного молотка для кожи. Пришлось искать помещение под мастерскую. Несколько лет мастер снимал разные площадки у знакомых, а первое пространство на «взрослых», коммерческих условиях снял в 2006 году. Мастерская на Академической обходилась ему в 47 тыс. руб. в месяц.

Сначала Шаров делал сумки в этническом духе, а потом набрел на свой, уникальный стиль: большие городские сумки и рюкзаки необычной формы — растянутые, мятые, асимметричные. С этим помог — неожиданно — известный модельер и предприниматель Денис Симачев, с которым Максим учился в Текстильном. Модельер попросил разработать сумки для его коллекции — что-то бесформенное вроде советской авоськи, но из кожи. «Я увидел дома у дяди кожаную сумку с карбюраторами. Они были тяжелые, растянули кожу, и получилась интересная фактура. Она меня вдохновила».

Сотрудничество с Симачевым дало выход на международный рынок: несколько сумок, которые Максим изготовил для модельера (работал на условиях white label), продались во Франции, Японии и других странах. За 2 года работы с Симачевым он успел побыть не только бизнес-партнером, но и моделью знаменитого однокашника. В 2005 году пути предпринимателей разошлись («каждый пошел своей дорогой»), и Шаров продолжил работу самостоятельно. Сумки продавал по знакомым и вел аккаунт в популярном тогда LiveJournal (ЖЖ): выкладывал фото изделий на белом фоне, даже без описания, — и это работало. На жизнь хватало, дело приносило удовольствие, а большего от бизнеса он и не хотел.

Частные клиенты Максима рассказывали о его сумках на работе, и начальство заказывало у талантливого дизайнера необычные подарки сотрудникам. В основном, мелочевку — портмоне, картхолдеры, браслеты. Однообразная работа утомляла (объем одного заказа мог доходить до 2 тыс. единиц), но зато давала хорошую прибыль. «Однажды у меня был своего рода творческий кризис, хотелось чего-то нового. И тут падает корпоративный заказ на 600 браслетов — одинаковых полосочек кожи с заклепкой. Срок изготовления — 2 дня, — рассказывает Максим. — Мы вместе с моей подругой (теперь женой) сутками напролет клепали эти браслеты, а когда мозг совсем отключался, выпивали бутылку шампанского».

Душа просила творчества. «Мне хотелось раскачать себя — чтобы спать ночью не хотелось», — говорит Максим. Однажды это принесло финансовую выгоду: Шаров придумал и выпустил серию обложек для паспорта, которая быстро разошлась по соцсетям и обеспечила Шарову взрыв продаж. «Сейчас символом Москвы можно назвать желтеньких человечков, разносящих еду, а в 2000-х таким символом был полицейский, проверяющий документы у таджика», — считает предприниматель. Обложки с  этой сценой принесли ему около 500 тыс. руб. прибыли.

Сейчас процесс производства в Maxim Shаrov уже не совсем кустарный, как в 2000-х: часть работы Максим выполняет вручную (например рисует и вырезает лекала, прошивает отделочные строчки), что-то — с помощью автоматов (это 20-тонный станок для пробивки кожи, шлифовальная машинка и т. д.). Кожу закупает сам на заводах в Москве и Рязани, забивая свой 11-летний Nissan Cube пачками шкур до отказа. 

Необычную форму готовым сумкам по-прежнему придают тяжести и другие секретные приемы, о которых говорить отказывается — чтобы конкуренты не переняли. «Я стараюсь использовать все индивидуальные особенности кожи. Вот, например, у коровы был шрам при жизни, это ее особенность, — я такие дефекты не прячу. Наоборот, я вытаскиваю их на свет, помещаю на самое видное место сумки», — говорит Шаров, любовно поглаживая выемку на глади новенького рюкзака.

Сейчас в структуре доходов Шарова частные и корпоративные заказы (в том числе от ресторанов) занимают примерно равные доли. Оборот в месяц колеблется от 220 тыс. руб. до 280 тыс. руб. в зависимости от сезона, прибыль — от 100 тыс. руб. до 160 тыс. руб. Средний чек в Maxim Shаrov составляет 8 тыс. руб., сумки стоят от 10 тыс. руб. до 16 тыс. руб., кошельки — 1,5 тыс. руб.

Однажды Шаров даже отказался от инвестиций — не сошлись характерами с будущим партнером. «Это была успешная девушка, с которой мы даже создали совместное ООО, но на этом все и кончилось. Она нашла какого-то известного застройщика, который был готов вложить в предприятие деньги, но зачем-то сказала ему, что я делал сумки для Louis Vuitton (а я не делал), — видимо, чтобы произвести впечатление любой ценой. Я с такими людьми не работаю. На том и расстались», — вспоминает Максим.