Чего я не знал, начиная бизнес: Николай Давыдов, сооснователь Gagarin Capital и Cherry Labs

В бизнесе, как и в жизни, отлично работает эффект Даннинга-Крюгера: некомпетентные люди склонны себя переоценивать. Поэтому, открывая свое дело, ты уверен, что знаешь очень многое, но на самом деле это не так.

Я начинал бизнес много раз — были разные неудачные стартапы, ещё в свободное время занимался консалтингом — помогал фаундерам продавать их компании, привлекать инвестиции, и мне казалось, что я очень хорошо понимаю как работает свой бизнес.. Но одно дело заниматься этим в формате сайд-проектов, имея постоянный источник дохода, и другое — совершить leap of faith (прыжок веры), когда твой бизнес остается тем единственным, что кормит тебя. И после основания Gagarin Capital я понял, что совершенно ничего не знал о внутреннем состоянии предпринимателя.

Когда я ушел из iTech Capital, один человек сказал: «Не верю, что ты справишься с собственным делом. Думаю, уже через полгода ты будешь работать в какой-нибудь корпорации». Я до сих пор благодарен этому человеку, потому что в минуты полной жопы его слова мотивировали меня работать еще сильнее, просто чтобы доказать себе, что он был не прав.

Уже в самом начале моей работы в Кремниевой долине сработал тот самый эффект Даннинга-Крюгера. Спустя полгода я решил, что прекрасно понимаю, как тут всё работает, а на деле плохо понимал реальную сложность устройства этого места. Однако я очень рад, что ошибался, так у меня получилось совершить много ошибок, из которых я вынес очень много ценных уроков.

Исторически сложилось так, что в Кремниевой долине все сумасшедшие, которые не боятся совершать ошибки. Еще 200 лет назад здесь был густой лес, в котором жило совсем немного людей: испанские миссионеры и всех по чуть-чуть. Так было до тех пор, пока в 1847 году рядом с Долиной, в Сакраменто, не нашли золото. Сюда прибыли десятки тысяч отчаянных людей, готовых всё бросить и уехать на край земли ради возможности разбогатеть.

С тех пор ничего не изменилось: в этих местах всё так же живут сумасшедшие и готовые на авантюры золотоискатели. Вся Долина пропитана этим духом — здесь люди категоричны, они максималисты и не довольствуются малым. Поэтому здесь гораздо проще стать предпринимателем.

Каждый эмигрант проходит через несколько стадий отношения к его новому месту жительства. В моем случае первый серьезный кризис случился через 3 года жизни в Долине: меня начало бесить абсолютно всё! Здесь очень дорого жить — небольшой дом обойдется от $6 тыс. до $7 тыс. в месяц (и это будет какая-то старая картонная коробка). Очень плохая медицина:  если с тобой случится приступ, то тебя, конечно, спасут, но выставят счет — от $50 тыс. до  $70 тыс. А с каким-нибудь насморком к врачам просто не попадешь — невозможно записаться.

Забудьте о прекрасной московской медицине — ничего подобного здесь нет. Вообще, какие-то вещи дешевле, какие-то — затратнее, но, в среднем, жизнь выходит втрое дороже. Если в Москве вы тратите на семью $10 тыс. в месяц, то в Долине за аналогичный уровень жизни придется отдавать в три раза больше. А это значит, что с учетом местных налогов, зарабатывать надо больше $50 тыс. в месяц. Но плюсы здесь все-таки перевешивают минусы — и я в итоге понял, что пока не хочу отсюда уезжать.

Мы с Мишей Тавером несколько раз пробовали нанимать сотрудников на постоянной основе. Но затем поняли: это не работает — Gagarin Capital должен быть бутиковой организацией.В Gagarin Capital большую часть операционной работы делает Миша. У него большой опыт управления портфелями. Он закрыл больше 250 сделок на $24 млрд за 20 лет работы в инвестициях и был исполнительным директором «Нафта-Москва» и Консорциума ААР (Альфа-Групп, Access Industries и Renova Group). На нем операционное управление фонда, я отвечаю за формирование пайплайна, биздев и коммуникации.

Поначалу я думал: сейчас мы построим Goldman Sachs и наймем много-много людей — такая модель работы как-то была в моей голове по умолчанию. Но в нашей ситуации это не работало или работало плохо — нанятые нами аналитики не давали тот уровень качества, который бы нас удовлетворял. В итоге мы с Мишей решили делать всё сами, а когда нашей экспертизы не хватает — привлекать партнера-советника и делиться капиталом компании.

В то же время в Cherry Labs, где у меня сейчас тоже есть операционная роль, найм сотрудников — обычное дело. Мы берем в штат людей, которые лучше нас — сейчас в команде уже свыше 30 человек. А в инвестиционном фонде ты не можешь нанять сотрудника, который способнее тебя самого, если не сделаешь его партнером — здесь такой подход не работает.

Инвестфонды зарабатывают на management fee и carried interest. Первое — это процент от суммы находящегося под вашим управлением капитала (обычно 2%). Management fee выплачивается каждый год, и именно из него партнеры оплачивают офис, маркетинг, контракты, сотрудников и юристов фонда. А Carried interest — это вознаграждение в виде фиксированной доли прибыли (обычно 20%) после возврата инвесторам суммы первоначальных инвестиций.

Если фонд решает инвестировать деньги (скажем, $1 млн) в новый стартап, то он должен отдельно оплатить работу юристов. Обычно эти $30 — 40 тыс. добавляют к миллиону, то есть юридическое оформление сделки ложится на плечи инвесторов. Нам показалось это несправедливым — деньги вкладчиков должны идти только на инвестиции. Поэтому мы решили оплачивать такие расходы из management fee, который для этого подняли с 2 до 3% (иначе бы мы эти расходы не потянули).

Но как выяснилось, для многих инвесторов лишний процент стал отпугивающим фактором. Хотя, по идее, это более прозрачно — кроме 3%, никаких расходов у инвесторов не будет. Немало людей восприняли нашу идею в штыки: «Какие жадные управляющие работают в Gagarin Capital!». В итоге мы поняли, что просто поднять management fee — глупая затея, но фонд собран на 7 лет, а значит ошибки в private equity довольно дороги и откатиться назад к общепринятой модели в 2% уже не получится.

До основания Gagarin Capital я не замечал, что у меня есть очень четкие эмоциональные спады и подъемы. Эта особенность проявилась в новых условиях, когда стало очень важно оставаться продуктивным. Я научился отслеживать свое эмоциональное состояние, чтобы правильно планировать свои рабочие будни. Если впереди ожидается спад — не планирую никакие выступления на конференциях, а занимаюсь рутинной монотонной деятельностью, чтобы войти в состояние потока. Когда, напротив, ожидается подъем — самое время сходить на ивенты, заглянуть на пару соответствующих вечеринок и затем неделю разгребать полученные там визитки и приглашения на встречи.

Самый простой способ отслеживать свое состояние — каждый вечер записывать в заметках ощущение от прожитого дня: был спад или подъем? Со временем ты научишься отслеживать их цикличность и составлять приблизительный прогноз на ближайшие несколько недель.

Я работал с разными юристами: с теми, кто специализируется на английском праве, и с теми, кто съел собаку на праве американском. По моим ощущениям первые лучше — они качественнее пишут документы.

Однако в Кремниевой долине вам понадобятся местные юристы, которые торгуют шаблонами и всячески их оберегают. Документ, который напишет английский специалист, знающий американское право, его коллега из Долины разнесет в пух и прах — раскритикует каждое слово и каждую букву, отличающуюся от знакомых ему шаблонов. У этого нет никакой ясной причины, и сначала я не был готов тратить деньги на американских лойеров просто потому, что они американские. Но это действительно так — поэтому для работы в США нужно запланировать еще и эти траты.