Забудьте о прошлом: Что ждет рынок ДНК-тестов на фоне венчурной зимы
Разобраться • 25 февраля 2025
Забудьте о прошлом: что ждет рынок ДНК-тестов на фоне венчурной зимы
Забудьте о прошлом: что ждет рынок ДНК-тестов на фоне венчурной зимы
Текст: Мария Шакирова
Фото: Unsplash
Большинство компаний, предлагающих узнать, сколько у вас далеких родственников и какой вы национальности, так и не вышли на прибыль. Это начало надоедать инвесторам.
Несколько лет назад в мире распространилась мода на услуги компаний, которые занимаются ДНК-тестами. За условные $100 человеку обещали сказать, кровь каких народов течет в его венах, и ответить на вопросы о возможных дефектных генах, из-за которых у него может родиться ребенок с наследственным заболеванием.
Сейчас американская компания 23andMe — крупнейшая и считавшаяся самой успешной на этом рынке — на грани банкротства. Несмотря на 18 лет работы и 14 млн клиентов, бизнес так и не стал прибыльным. После выхода на биржу в 2021 году капитализация 23andMe составляла $6 млрд, теперь она равна лишь 1% от этой суммы.
Некоторые эксперты предрекают крах всей нише — ответы, которые ДНК-тесты дают на вопрос о происхождении клиента, оказались слишком скучными и расплывчатыми. Да и с информацией о наличии дефектных генов человеку обычно нечего делать: не подбирать же супругу по ДНК-тесту. О том, что ждет эту нишу в России, — в материале «Инк.».
Привет, четвероюродная сестра
Основанная в 2006 году компания 23andMe занималась анализом образцов слюны клиентов: специалисты-генетики анализировали их ДНК, чтобы найти информацию об этническом происхождении, потенциальных рисках для здоровья заказчика и возможных наследственных проблемах будущих потомков.
Примерно с 2016 года эти услуги стали модными — продажи резко возросли, и 23andMe вместе с их конкурентом, американской Ancestry, завоевали львиную долю клиентов по всему миру. Однако уже к 2020 году продажи снизились и обе фирмы начали сокращать персонал. Несмотря на это, 23andMe через год сумела провести успешное ICO — а затем наступил быстрый спад, который в конце прошлого года поставил компанию на грань банкротства.
То, что случилось с 23andMe, — проблемы отдельно взятой компании или всей ниши? Эксперты называют комплекс причин.
Александр Горный,
создатель венчурного клуба United Investors
«Прежде всего проекту не удалось удержать монополию на рынке — его бизнес-модель быстро скопировали конкуренты. 23andMe всегда развивался по модели стартапа — огромные инвестиции, постоянные убытки, надежда на будущую монополию. В реальности технология оказалась повторяемой, многие конкуренты делают анализы не хуже, никаких преимуществ и возможности ставить монополистично высокие цены у 23andMe нет, а долги остались».
Есть и факторы, которые угрожают всей нише. Один из главных — компании, которые занимаются подобным анализом ДНК, по сути, продают одноразовый продукт: если человек уже сделал тест на дефектные гены или на происхождение, нет причины его повторять. У компаний такого типа попросту не может быть постоянных клиентов.
Тесты, которые делают 23andMe и их конкуренты, выглядят полезными с медицинской точки зрения. Например, компания предлагает провериться на генетические мутации, которые ассоциированы с 50 наследственными заболеваниями, включая болезнь Паркинсона и целиакию. И все-таки врачи продолжают сомневаться в их надежности.
Так, ложноотрицательные результаты могут убедить человека в том, что у него нет болезнетворной мутации, которая есть на самом деле, и создать риск для здоровья. Ложноположительные результаты также могут навредить, например заставить удалить доброкачественную опухоль, если тест убедил человека в высоких шансах развития рака. Точно так же сомнительна польза от знания, есть ли у клиента тот или иной дефектный ген, вызывающий наследственное заболевание, — кто всерьез озаботится поиском будущего партнера на основании этих данных?
Информация об этническом происхождении человека — и вовсе бессмысленная забава. Например, исследование позволяет найти в базе клиентов ваших родственников: подскажет, что Саша из Магадана — ваш троюродный брат, а Валя из Ростова — вашей четвероюродная сестра. Интересна ли вам такая услуга?
Компании пытаются сделать результаты тестов запоминающимися с маркетинговой точки зрения: например, человек получает результаты, где говорится, что он на 40% викинг, на 10% казах, а на 50% русский. Однако это звучит довольно смешно для любого этнолога.
Например, гаплогруппа R1а, которую компании гордо именуют «гаплогруппой викингов», на самом деле распространена от Центральной Европы до Южной Сибири, а ее происхождение чрезвычайно спорно.
Появилась она около 25 тыс. лет назад, задолго до викингов, и многие исследователи считают, что она указывает лишь на то, что среди предков человека были носители археологических культур, которые ассоциируются с прародителями всех индоевропейцев. Другими словами, тест не дает человеку никакой информации, которую он не знал бы сам.
Проблемы конкретной компании
И все-таки возможное банкротство 23andMe, скорее, говорит о неуспехе конкретной компании, чем о кризисе всего рынка, считает специалист по научным исследованиям сервиса экспресс-доставки реактивов Appscience Ильяс Арифулин. В Северной Америке высококонкурентный рынок генетических тестов: только в США есть восемь глобальных компаний, не говоря о более мелких.
Ильяс Арифулин,
специалист по научным исследованиям сервиса экспресс-доставки реактивов Appscience
«Cпрос на тесты в клинической и медицинской практике растет. Как в развитых, так и в развивающихся странах массово внедряется обязательное тестирование новорожденных. Например, в январе 2025 года президент Владимир Путин поручил тестировать будущих родителей для оценки рисков наследственных заболеваний у детей. Программа неонатального скрининга в России будет расширена в ближайшее время, и это создаст дополнительный спрос на ДНК-тесты».
У взрослых людей медицинская генетическая диагностика уже сейчас используется для выявления наследственных заболеваний и предрасположенностей. Тестирование мутаций в генах BRCA1 и BRCA2 помогает оценить риск развития рака молочной железы, как это было в случае с актрисой Анджелиной Джоли. Еще одно из перспективных направлений применения генетических тестов — фармакогеномика. Современные фармацевтические продукты становятся более сложными и таргетными, требующими более многофакторного анализа здоровья пациента. В том числе и из-за развития биотехнологий и биотех-лекарств, обращает внимание Арифулин.
«В августе 2022 года AMP (Ассоциация молекулярной патологии США) выпустила рекомендации по разработке и проверке клинических анализов генотипинга для таких генов, как NUDT15 и TPMT. Эти рекомендации обеспечивают минимальный набор аллелей (различные формы одного и того же гена. — Прим. ред.), позволяющие лабораториям выявлять пациентов, которые могут получить интоксикацию от тиопурина (тип препаратов, которые широко используются в лечении аутоиммунных заболеваний и некоторых видов рака. — Прим. ред.).
Маленький, но устойчивый
В России рынок генетических тестов тоже развит, хотя имеет сравнительно небольшой объем. По итогам 2024 года исследовательское агентство Smart Ranking оценивает его в 4 млрд руб. — не более 10% от всего medtech-рынка в России.
Дарья Рыжкова,
основательница Smart Ranking
«Самые крупные компании на российском рынке генетической диагностики — это Lab4U, Genotek и „Атлас“. При этом у Lab4U более широкий профиль, чем у других игроков: компания занимается не только тестами, в которых требуется секвенирование ДНК, но также выполняет и другие анализы (например на гормоны, витамины). Genotek и „Атлас“ же делают основной фокус на генетические тесты».
Игорь Яременко,
сооснователь Appscience
«Лидер рынка по выручке — компания „Геномед“. Она растет на 20–40% в год и декларирует чистую прибыль. MyGenetics также показывает чистую прибыль с 2018 года, причем на достаточно высоком уровне — более 25% от выручки», — добавляет собеседник.
Среди клиентов сервиса доставки реактивов также есть компании, которые занимаются генетическими исследованиями. Объем их заказов небольшой в силу размера рынка, но устойчивый, говорит сооснователь Appscience. По его наблюдениям, предпосылок для массового банкротства компаний на нем нет, поскольку спрос на их услуги сохраняется. Особенно в части проведения генетических исследований в медицинских целях: онкогенетика, диагностика генетики плода при беременности (НИПТ) и выявление наследственных заболеваний. Также всегда будет определенный спрос на тесты для установления отцовства или родства, отмечает Яременко.
Снега венчурной зимы
Однако собеседники «Инк.» признают, что у части игроков этого рынка возможны сложности, так как они до сих пор существуют на инвестиции и не выходят на прибыль. К таким компаниям Яременко относит Genotek и Genetico на основании показателей основных юрлиц.
Проблему усугубляет венчурная зима: инвестиции в России переживают не лучшие времена. Огромная часть частных фондов или заморозила инвестирование, или сильно сократила его объемы.
Ситуация повлияла и на рынок генетических исследований, отмечает Рыжкова. На этом фоне все более активным инвестором становится государство. Cреди инициатив последнего основательница Smart Ranking упоминает Федеральную научно-техническую программу (ФНТП) развития генетических технологий, действие которой продлили до 2030 года. В рамках программы поддержку получают ученые-генетики, а также регистрируются новые генетические технологии.
Руководитель научных коммуникаций Genotek Екатерина Суркова утверждает, что в настоящее время компания не нуждается в инвестициях. Финансовые показатели представительница компании не раскрыла. «Ключевая цель для нас в ближайшие годы — ежегодный безубыточный кратный рост. Мы занимаем лидирующую позицию на рынке генетических тестов в СНГ, поэтому ключевой вызов для нас — не конкуренция с другими игроками, а расширение рынка через увеличение информированности людей о возможностях ДНК-тестов и предложение сопутствующих услуг как в области медицины и wellness, так и в сфере генеалогии». В последние несколько месяцев реклама компании часто появляется у различных блогеров.
Магомед-Амин Идилов,
основатель ИИ-сервиса ментального здоровья Via MD
«Такие компании испытывают сложности с выходом на прибыль из-за высокой стоимости привлечения клиента. У них часто отсутствует LTV-модель (от англ. Lifetime Value — пожизненная ценность клиента. — Прим. ред.), то есть нет или мало возможностей дополнительных продаж. И даже если они есть, то конверсия довольно низкая. Себестоимость тестов при этом серьезная, соответственно, и цена для клиентов часто оказывается слишком высокой — не все готовы платить больше десятка тысяч рублей за информацию о своем происхождении».
Клиенты часто совершают повторные покупки, парирует Суркова. И это не только ДНК-тесты в подарок своим родным и близким. «В личном кабинете клиентов есть много возможностей: онлайн-консультации с врачами, доставка витаминов по подписке, сдача анализов с выездом медсестры на дом, услуги профессиональных генеалогов. Мы развиваемся в этих направлениях и добавляем новые услуги», — подчеркивает она.
Будущее пока не наступило
По мнению Идилова, генетические тесты изначально были ориентированы скорее на добавление развлекательного компонента в процесс заботы о здоровье, чем на выяснение действительно важных медицинских аспектов. «По той простой причине, что их польза для составления дальнейшей медицинской терапии не столь очевидна», — добавляет спикер.
Кроме того, учитывая дороговизну самих тестов, слишком оптимистично было бы предполагать, что человек будет всецело ориентироваться на эти тесты перед началом какого-то лечения, рассуждает основатель Via MD: «Так было, есть и, вероятно, будет. И именно поэтому мы сейчас видим откат в этой отрасли».
Генетические тесты не стали частью медицинской рутины россиян, соглашается Рыжкова. По ее мнению, такие тесты делают либо в случае крайней необходимости, либо из любопытства (если речь про тесты на этническое происхождение). «Весь 2024 год мы наблюдали, как усиливается тренд на профилактику заболеваний. Россияне стали чаще интересоваться чекапами и другими подобными медицинскими услугами. Изучение своего генетического кода и перспектив здоровья на его основе не стали обычной практикой», — заключает она.
Пока сдерживающий фактор для развития рынка — это цена теста, проблемы с точностью и узкая сфера применения, сходятся во мнении собеседники «Инк.».
Однако тренд на ЗОЖ может подстегнуть и эту нишу, полагает Арифулин. Благодаря развитию технологий исследования и снижению стоимости теста, а также из-за совершенствования методов лечения генетические тесты могут стать базовым методом исследования (как анализ крови) и неотъемлемым — при терапии определенными препаратами или продуктами. «Если заглянуть в будущее и предположить, что генная инженерия начнет применяться к людям, то и рынок тестирования будет развиваться в этом направлении», — заключает собеседник. Однако речь идет об отдаленном времени: пока что любые вмешательства в человеческий геном чреваты уголовным преследованием.
Если в ближайшее время не будет важных открытий в генетике и новых методов лечения, основанных на генетической экспертизе, тенденция на спад сохранится, полагает Идилов. По его мнению, компании, занимающиеся сугубо генетическими исследованиями, будут сталкиваться со сложностями. Но их смогут избежать те, чьи ДНК-тесты позволяют в том числе помочь в составлении персонализированной терапии.
«Последние больше похожи на консьерж-сервис, который сопровождает клиента в рамках заботы о здоровье, помогает корректно подобрать необходимые БАДы, и т. д. Подобные сервисы могут жить и развиваться вполне успешно». Однако чтобы люди действительно доверяли результатам генетических тестов, компаниям необходимо работать над доказательной базой и расширять число областей, где результаты таких тестов могут применяться, заключает основатель Via MD.
Михаил Беляндинов
сооснователь и исполнительный директор онлайн-страховой платформы «Лучи»
«Перспективы сферы ДНК-тестов могут быть связаны с персонализированной медициной и превентивным здравоохранением. Но для стабильного развития необходимы технологические и методологические улучшения, а также рост доверия со стороны потребителей и медицинского сообщества».
Большой потенциал этого рынка может быть связан с данными, которые диагностические компании получают о своих пользователях, добавляет Яременко. По его мнению, эти данные могут в дальнейшем обладать исключительной ценностью как минимум для фармкомпаний и медицинских учреждений, которым они позволяют намного эффективнее разрабатывать новые продукты. Поэтому за доступ к ним медицинские компании могли бы хорошо платить. «Но пока эту ценность еще не удалось коммерчески реализовать», — констатирует эксперт.
