РАЗОБРАТЬСЯ 14 июля
«Страна должна сделать так, чтобы политика не лезла в IT». Фазлыев, Токовинин, Хачуян, Орловский и Чачава — о налоговом манёвре в IT-индустрии
«Страна должна сделать так, чтобы политика не лезла в IT». Фазлыев, Токовинин, Хачуян, Орловский и Чачава — о налоговом манёвре в IT-индустрии
В конце июня Владимир Путин предложил провести в IT-индустрии налоговый манёвр — снизить налог на прибыль до 3% и сократить страховые взносы до 7,6%. По мнению Путина, в этом случае условия работы в России станут «глобально конкурентоспособными» и сравнимыми с другими привлекательными для IT-бизнеса странами. Но уже на следующий день после его выступления в Минкомсвязи нашли способ вернуть упущенные доходы и заявили, что в России введут НДС на софт. Мы попросили основателя Ecwid Руслана Фазлыева, сооснователя amoCRM Михаила Токовинина и других предпринимателей, ведущих бизнес в России и за рубежом, рассказать, что предложенный налоговый манёвр значит для IT-индустрии в целом — и как он отразится на их компаниях.
- Путин заявил о планах провести манёвр в телевизионном обращении к россиянам. Он отметил, что IT-компании предпочитают «вести бизнес там, где это максимально удобно и комфортно», и предложил изменения, которые сделают Россию более привлекательной для IT-сектора.
- Предложенная ставка налога на прибыль — 3% — сопоставима со ставкой на Кипре (2,5%) и ниже, чем в Ирландии (12,5%).
- Компенсировать упущенные доходы от снижения налога на прибыль и страховых взносов планируется за счёт введения НДС на софт, о котором объявили в Минкомсвязи.
- Российские компании, включённые в специальный реестр отечественного ПО, по задумке Минкомсвязи, смогут возвращать НДС через субсидии. Однако есть большая разница «между тем, чтобы не заплатить государству налог, и тем, чтобы получить что-то обратно», считает сооснователь amoCRM Михаил Токовинин.
- Позднее премьер-министр Михаил Мишустин пояснил, что IT-компании смогут сохранить нулевой НДС, если войдут в реестр отечественного программного обеспечения.
- По словам Мишустина, налоговый манёвр коснётся IT-компаний, 90% дохода которых приходятся на продажу софта и облачных сервисов. По оценке венчурного инвестора Александра Чачавы, это 6–8 тыс. компаний.
Сергей Орловский, Nival: «Меры уменьшают желание основателей уехать, но не ликвидируют его»
Налоговый манёвр состоит из двух частей. Первое — вводится НДС на продажу софта, что понятно, но спорно. А второе — снижается налог на прибыль и страховые взносы, эта часть абсолютно правильная.
Для нас и других компаний, которые разрабатывают в России и продают эксклюзивные права для создания и управления продуктом за рубеж, — это очень выгодный режим. Текущий манёвр налогообложил продажи в России, но у нас они и так были незначительные. А с тех пор, как появился «налог на Google», мы в любом случае уже платили НДС через платформы.
Так что часть с НДС на нас не повлияла, а часть, которая снизила налог на фонд оплаты труда, — это прекрасно, на этом мы экономим, и это делает Россию более конкурентоспособной страной с точки зрения центров разработки.
Исторически многие компании в России работали через холдинговые или параллельные структуры, которые находились в более благоприятной с налоговой и правовой точки зрения стране. Там был центр прибыли, и продажи шли через них, а в России обычно занимались разработкой. Это неплохо, но любая страна заинтересована в том, чтобы перетащить центр прибыли и центр владения интеллектуальной собственностью к себе.
Чисто с экономической точки зрения держать в России центр прибыли теперь будет не хуже, чем во многих других юрисдикциях. А вот с правовой точки зрения, конечно, держать в России центр владения IP всё ещё слишком рискованно.
Мы перевезли бизнес на Кипр четыре года назад, и чтобы вернуться, нужны ещё более привлекательные условия. Все, кто переехал, уже отстроили офисы, перевезли людей, интегрировались в рынок, — это некий маховик, который уже раскрутился, и достаточно энергозатратно остановить его и крутануть обратно.
В любом случае, надо сначала решить вопросы валютного контроля и защиты прав собственности. С валютным контролем ещё можно что-то сделать, но чтобы эффективно решить вопрос защиты прав собственности, нужна очень серьёзная политическая воля, которая сейчас не наблюдается. Я считаю, что в ближайшие лет 10 этот вопрос не решится.
Михаил Токовинин, amoCRM: «Есть большая разница между тем, чтобы не заплатить государству налог, и тем, чтобы получить что-то обратно»
Если вернут НДС на софт, наша компания сильно пострадает от этого. Мы много продаём малым предприятиям и физикам, которые НДС не платят. По сути, мы должны будем для них повысить цену на 20% либо уменьшить на 20% свой оборот. Этот оборотный налог может даже обнулить нашу прибыль. Поскольку основные продажи у нас в России, это будет крайне негативный сценарий для нас и для других похожих b2b- и b2c-стартапов, активно работающих в России.
Понятно, что если Microsoft поднимет цену, то вы всё равно купите Office, но если ты не монополист на рынке, ты не можешь просто так поднять цены — это утопия. Скорее всего, ты потеряешь из-за этого часть клиентов: в софте всегда есть более дешёвые или бесплатные аналоги.
Если они сделают так, что отечественные компании не будут платить НДС, а иностранные будут, — это замечательно. Хоть и, на самом деле, стратегически тоже спорно. Подобные заградительные меры помогают локальным производителям или нет? У нас были заградительные пошлины на иномарки — это помогло или убило «АвтоВАЗ»?
Но если речь о том, что надо будет получать свои деньги из бюджета в виде субсидий, то мы, например, не стали бы этого делать.
Сегодня любые деньги, которые ты берёшь у государства, — это довольно токсичные деньги и повышенные риски. Если ты можешь не брать их у государства, лучше не бери.
Не платить НДС — это просто оставить деньги у себя. А с субсидиями много нюансов, потому что потом может выясниться, что деньги ты получил незаконно, вообще не имел на это права и «верни всё назад и ещё присядь за это».
Руслан Фазлыев, Ecwid: «В зависимости от того, насколько легко будет попасть в реестр, это может быть как повышение, так и понижение налогов»
Налоговый манёвр — это технично реализованное повышение налогов на IT. Понижены налоги с зарплат, но повышены с оборота.
НДС в IT — налог с оборота, потому что IT-компаниям нечего возвращать. Всё, что они делают, — добавленная стоимость. Зарплата в IT — обычно половина оборота, так что в сумме это повышение. А от повышенного налога на стороне потребления отвертеться тяжело: он ведь на стороне потребителя. Зато всё понижение — на зарплатах, и это окончательно ликвидирует какой-либо смысл для небелых зарплат.
Как итог, потребители будут больше платить за IT-сервисы, но деньги пойдут не производителям, а в казну.
Ecwid — одна из немногих компаний, которой этот манёвр будет полезен. Единственная, которую я знаю лично. Но это лишь потому, что мы и так уже платили НДС.
Мы — SaaS-сервис. Многие в SaaS квалифицируют свой сервис как лицензии (в текущей версии законодательства с лицензий НДС не платится) — и на этом основании не считают необходимым платить НДС. Мы платили, поэтому для нас повышение уже произошло и с 2021 года только снизятся налог на прибыль и страховые взносы.
Будет проще поднять зарплаты — это хорошая новость для нас.
Артур Хачуян, Tazeros Global Systems: «Мне важно, чтобы мы не выглядели страной третьего мира»
У нашей компании большая история работы с государством, но сейчас мы стараемся реже работать с госорганами и двигаться в сторону европейского рынка. Налоговый манёвр не сподвигнет меня вернуться назад.
Если бы разрешили не делать отчислений в фонд ОМС (обязательного медицинского страхования) — я бы тогда подумал. Налог на прибыль — это ещё не самое страшное. 43% зарплатных — вот это большая проблема.
Возвращаться к российской экономике из-за снижения налога на прибыль — это не очень стимулирующе. Но я искренне надеюсь, что кому-то это поможет в бизнесе и в жизни.
Россия никогда не была страной «третьего мира», но, к сожалению, крупные американские корпорации делают вид, что это так. Там условие: если вы Россия, вы с нами не работаете. А для меня, как для предпринимателя, важны деньги. Задача простая: сделать так, чтобы весь мир не считал нас варварами.
Чем больше у нас появляется зарубежных клиентов, тем больше я понимаю, что они не очень настроены работать с Россией.
У нас очень крутые и талантливые разработчики, в России вообще огромное количество талантливых кадров. Держать их тут, даже несмотря на 43% зарплатных, всё равно дешевле, чем в Калифорнии или Денвере. Поэтому в любом случае никто отсюда полностью уезжать не будет.
Но мне, честно говоря, просто обидно городить вот эти все схемы: в одной стране ты белый и пушистый, не любишь Путина, а у нас ты такой ужасный, любишь Путина… Страна должна сделать так, чтобы я не заморачивался, чтобы политика не лезла в IT, — вот, что я хочу, но думаю, это нерешаемая задача.
Александр Чачава, Leta Capital: «Если Россия хочет вернуть уехавшие компании, то нужно менять много того, что изменить сложнее, чем налоги»
Крупнейшие компании, основанные выходцами из России, работают в Великобритании, Швейцарии, Сингапуре — это те юрисдикции, где налоги не ниже, а иногда даже выше, чем в России. Если они согласны работать в странах с более высокими налогами, то простого снижения налогов недостаточно, чтобы они вернулись.
Современный IT-рынок — это работа на капитализацию, а капитализация — это не только и не столько финансовый успех. Она формируется за счёт инвестиционного климата, защиты прав акционеров, развитого рынка слияний и поглощений, а с этим у нас большие проблемы. В Швейцарии, в Великобритании этих проблем существенно меньше.
Чаще всего основые клиенты крупнейших компаний с российскими корнями — это западноевропейские и американские рынки. И они не горят желанием покупать продукты в российской юрисдикции, потому что опасаются санкций и прочего. Зачастую эти компании вынуждены работать в более благоприятных юрисдикциях, и дело в 95% случаев не в налогах. Так, можно в офшоре зарегистрироваться, где все налоги — это абсолютный ноль, и радостно вести там бизнес.
Если Россия хочет вернуть уехавшие компании, то нужно подходить комплексно и менять много всего того, что изменить гораздо сложнее, чем налоги.
