Нассим Талеб: «Ненавидят тех, кто занимает высокую должность, но при этом не рискует своей шкурой»
Нассим Талеб — самый влиятельный современный автор на стыке бизнеса и философии. Его книги рассказывают о недооцененном влиянии редких событий — «черных лебедей» — на реальность и учат с ними жить. 28 февраля он выступил на мероприятии BBI в Москве. Inc. пересказывает интересные отрывки из его лекции.
О миссии предпринимателей
Двадцатилетние спрашивают меня, чем им заняться. Дети сейчас не знают, куда податься. В Америке особенно. Все хотят спасать слонов за счет государства. Это так легко, правда? Присоединиться к ООН, и ничего страшного, если не спас: можно всегда вернуться, сидеть и пить кофе в Starbucks. Это так легко, раз всегда можно переложить вину на кого-то другого.
Нет, если хотите спасти мир, есть только один способ: станьте предпринимателем, создайте свою компанию и рабочие места. Берите на себя риски и никогда не сидите на шее у другого, чтобы получать рентный доход.
Многие почему-то считают, что все ненавидят богатых. Но ненавидят не богатых, а директоров компаний, которые получают огромные бабки, не являясь предпринимателями и не рискуя. Никого так не ненавидят, как тех, кто занимает высокую должность, но при этом не рискует своей шкурой. Даже в такой стране, как Швейцария, прекрасно понимают, что предпринимателей трогать нельзя. Швейцарцы хотели ограничить размер бонусов, выплачиваемых гендиректорам. Но не предпринимателям. Потому что это их компании, их риски, которые они несут на своих плечах. Люди готовы мириться с неравенством, если знают, что человек, который богаче и выше их, заслужил это. И наоборот, ненавидят тех, кто получил высокую должность и теперь решает, как жить другим, зарабатывает в сотни раз больше, чем средний сотрудник, но при этом не несет никаких рисков. Против таких как раз сейчас идет основное волнение. А основатели Google, например, очень богатые, но они рисковали собственной шкурой, как, в частности, и Стив Джобс, — поэтому к ним есть уважение.
О Дональде Трампе и Илоне Маске
Почему мне нравится Трамп? Он говорит: «Так, богатые, идите сюда, будем управлять страной».
Потому что эти богатые стали богатыми на практике. В Африке, например, принесли тебе чемодан с долларами — и ты стал министром финансов, хотя у тебя в голове опилки. А с Трампом такое не проходит. Он привел настоящих практиков в игру.
Уважают тех, кто берет на себя риски, кто готов отстаивать свои идеи. Сократ пострадал за свои идеи и принял смерть. Вы спросите: а причем здесь Дональд Трамп? Он-то чем рискует? Что в нем такого особенного? Дональда Трампа пытались выставить полным идиотом: говорили, что он потерял $1 млрд, что он 4 раза был банкротом, что он некомпетентный, что его нельзя допускать к президентству. Журналисты хотели сделать его непопулярным. Но люди-то не дураки. Люди подумали: если он 4 раза был банкротом и потом снова стал миллиардером, значит, он настоящий. Он упал и отжался много раз подряд. Он стал а-ля Сократ — у него собственные риски. Общество не глупое. Люди поняли, что он готов нести на себе риски. Когда вы по-настоящему берете на себя риски — это настоящее благо.
Илон Маск — вроде такой правильный сумасшедший. Но его часто критикуют, называют шарлатаном. Кто его критикует, как правило? Бюрократы, журналисты и прочие. Ну и пошли они нах все! Простите за мат, но человек рискует собственной шкурой, меняя мир к лучшему, и у него это получается! Тот факт, что он не такой, как все… Говорят: Дональд Трамп — идиот. Правда? Дональд Трамп — идиот? Вы вообще кто? О, профессор психологии, который зарабатывает меньше водителя Uber? И вы критикуете человека, который стал президентом США? Я понимаю, что он не такой, как все, но не надо мне говорить, что Трамп — идиот. То же самое касается Илона Маска. Понимаете, это великие, уникальные люди! У меня есть Tesla, в конце концов, и она мне нравится, какие проблемы?
Всегда есть кампании, направленные на очернение человека, его чести и достоинства. Будь то Трамп, Маск или кто-то другой. Однажды я видел, как Tesla горит, — это показали в новостях: «Tesla загорелась! Она ненадежная!» Вопрос: сколько обычных машин с двигателем внутреннего сгорания загорелись в прошлый месяц? Как часто в новостях рассказывают, что сгорела еще одна обычная машина? Ноль, ни разу. Но тут сгорела Tesla. Это направленная кампания, чтобы очернить Маска и его бизнес. Надо смотреть в корень. Фишка электромобилей в том, что они антихрупкие. Почему они не появились раньше? Потому что нам очень хотели продавать двигатели внутреннего сгорания. Я очень надеюсь, что Маск обанкротит Саудовскую Аравию со всей ее нефтью, и не только Саудовскую Аравию. Это будет очень круто. Это моя мечта.
О безответственности бюрократов
Не относись к другим так, как не хочешь, чтобы относились к тебе. Это серебряное правило, и оно — основа цивилизации. Мы здесь только потому, что мы использовали это правило. И лишь последние полтора, наверно, поколения это правило начинает нарушаться. Должен быть естественный фильтр, фильтр реальности. Я хочу, чтобы отфильтровывались некомпетентные люди, чтобы они не вредили системе и другим людям. У некомпетентных людей — так называемых лжеэкспертов — нет контакта с реальностью. Их оценивают другие эксперты, а не реальность.
На постаменте Хаммурапи написано: если архитектор построил здание и оно обрушилось, то архитектор предается смерти. Понятно, что это не по-христиански, но подумайте, в чем фишка. Повар должен есть свою еду. Нужно владеть своими же рисками. Здание вроде стоит, всё прекрасно, архитектор получил свои деньги и испарился. Нет. Есть ответственность. И сама цивилизация была построена на принципе этой симметрии. К сожалению, сейчас этот принцип все чаще нарушается.
Я ввел понятие «интервенционисты» — вояки, которые сами ничем не рискуют. Сейчас очень много таких воинствующих политиков: «На Берлин! Можем повторить!» — и так далее. Но при этом сами они ничем не рискуют. Они сидят у себя в кабинете, а воюют за них другие. В истории такого не бывало. Вы видели, чтобы Наполеон отсиживался в офисе? Или римский император? Такого не было: они все были на передовой и рисковали собственной шкурой. А сейчас, к сожалению, этого нет.
Идея санкций — это вообще такая тупость.
Существуют люди в Госдепартаменте, которые никогда не жили ни в Сирии, ни в России, но при этом решают судьбы этих стран. Это аморально.
Санкции — злобная штука, которая наказывает невиновных. Они не причиняют вред тем, против кого они направлены. От санкций в отношении Сирии страдают обычные люди, но не правительство. У элиты много денег, и она не страдает от санкций — страдает кто-то другой. Обычные люди, как правило. И еще что мне не нравится в санкциях: возьмите Иран и Аравию. Сколько уже лет Иран под санкциями? И посмотрите на Саудовскую Аравию: там антисанкции, привилегированное положение. А какая страна сильнее, динамичнее? Саудовская Аравия или Иран? Естественно, Иран. В этом смысле санкции действительно укрепляют страну, мобилизуют внутренние ресурсы.
Банковский сектор очень близок к государству, и часто так получается, что банкирами становятся госслужащие, у которых никогда не было собственного риска, которые абсолютно мутировали. При Обаме, например, в ФРС и Министерстве финансов работал Тимоти Гайтнер — и все спрашивали: «Что это он спасает банки? Что это вдруг он так дружит с банкирами?» Уйдя из правительства, он получил работу с годовой зарплатой $5 млн. Понимаете, почему классно быть чиновником? Это называется ретроспективная взятка. Рука руку моет. Сначала банкир платит чиновникам, потом чиновники становятся банкирами. Все друг друга знают. Поэтому банки и спасли.
Компания Monsanto писала экологическую политику для министерства сельского хозяйства США. Monsanto — лидер в мире по генно-модифицированным семенам. Они также производят глифосаты — это загрязняющие вещества. Почему законодательство было написано под них? Потому что тот, кто работает сейчас в министерстве, хотел получить высокую должность в Monsanto. Они купили Министерство сельского хозяйства.
О последствиях финансового кризиса
Медиокристан и Экстримистан (от англ. mediocre — заурядный, extreme — крайний; в русском переводе книги Талеба «Чёрный лебедь. Под знаком непредсказуемости» — Среднестан и Крайнестан. — Inc.) — это физическая и виртуальная плоскости. Это совершенно разные структуры реальности и возможности комбинаций. В чем разница? Представьте себе, что я сейчас взвешу всех в этой комнате и потом добавлю к этой выборке самого жирного чувака, которого вообще можно найти на планете Земля. Как вы думаете, среднее изменится? Нет, конечно. Это называется Закон больших чисел. Это Медиокристан — физическая реальность. Но если я сложу весь ваш капитал и добавлю к нему капитал самого богатого человека в мире, например Джеффа Безоса из Amazon, — что будет со средним? Я думаю, что у вас всех нет столько денег, сколько есть у него одного, правда? Я не знаю, какую аудиторию нужно сложить, чтобы она перевесила его. Если бы Джефф Безос сел поужинать со своими друзьями — то они перевесили бы всё остальное население Земли. Это концентрация капитала. В виртуальном мире это возможно.
Экстримистана в нашей жизни очень много. Фондовый рынок — это виртуальная реальность. Основу капитализации рынка составляет относительно небольшой процент компаний. В продажах то же самое: несколько товаров могут обеспечить валовую прибыль. В технологиях еще более высокая концентрация. Уберите из технологического индекса, допустим, Apple, Google и так далее — и кто останется? Никого. Концентрация происходит. В виртуальном мире это возможно, в физическом — нет.
Всякий раз, когда мы что-то предпринимаем, мы должны понимать, в какой плоскости находимся: в Медиокристане или Экстримистане. Например, сколько калорий я могу потребить в день? Это Медиокристан или Экстримистан? Медиокристан, конечно. В год я, допустим, съедаю 500 тыс. калорий. Сколько бы калорий я ни съел в один день — это почти не изменит общее число калорий, которое я съедаю за год. Я не могу сильно похудеть или потолстеть за один день — это одновременно и хорошая, и плохая новость. Но могу ли я потерять половину своего состояния за один день или заработать? Конечно. Это касается решений, которые вы принимаете. Нужно понимать, в какой плоскости вы находитесь. Из этого вытекают риски.
Банковский кризис произошел, потому что это виртуальная плоскость. Кризис вымел абсолютно все их доходы, по сути. За один год они потеряли больше, чем заработали за всю историю банковского дела.
Каждый год банкирам выписывают жирный чек на серьезный бонус. Боб Рубин так зарабатывал много-много лет подряд в банке Citi. Ему заплатили $120 млн за 10 лет в бонусах. Потом Citi обанкротился, и его выкупило государство. Вы думаете, он пришел с покаянием и сказал, я не заслуживаю этого бонуса, заберите их? Нет, он положил их себе в карман, при том что выкупили банк налогоплательщики. Он оставил все риски другим. Он не рисковал собственной шкурой.
Такие катастрофические потери возможны, потому что все инструменты анализа финансового риска были взяты из Медиокристана. В то время как сами финансы — это виртуальный мир, где такие модели неприменимы. Все статистические эксперты — это псевдоэксперты, их модели не работают. И финансовый кризис это доказывает.
Решение структурных проблем не должно быть финансовым. Проблема ФРС в том, что они пытались решать структурные проблемы финансовыми средствами. 2008 год, долговой кризис. Что нужно было сделать, когда у вас долговой кризис? Нужно было наказать тех, кто совершал ошибки, — банкиров. Кто заплатил цену? Все остальные. Все, кроме банкиров. Решив структурную проблему финансовыми средствами, мы перенесли проблему долга в будущее. Сейчас долга еще больше, мы стоим на пороге еще большего кризиса. Потому что выходить из долгового кризиса мы решили еще большими долгами. Каждый год Америка платит $350 млрд только процентов по казначейским бумагам. Это спиральная проблема. Почему центральные банки совершают одну и ту же ошибку? Они ничему не научились после 2008 года. Они создали еще больше долга. Нужно было очистить систему, как в Рейкъявике: дать сухому дереву сгореть в лесном пожаре и начать заново.
О пагубности теории без практики
Психологи считают, что паранойя — это плохо, что паранойю надо лечить. Но с какой стати я буду их слушать, если паранойя обеспечила выживание человеческого рода? Да наоборот: будьте параноиками! Именно благодаря паранойе мы все живы. Кстати, в какой индустрии паранойя максимальна? В авиации. Если бы процент ошибок был 0,1% — то все пилоты были бы в гробу. Если посмотреть на статистику падения самолетов в Америке — там ноль падений. Настолько высок уровень паранойи и перфекционизма. Еда на борту хреновая, стюардессы грубые, но при всем этом вы точно долетите. На кону у пилота высочайший риск, потому что он понимает, что везет пассажиров. Если вы сидите в университете, пишете свои научные работы и читаете птицам лекции о том, как махать крыльями, — конечно, вы можете позволить себе гораздо больший процент ошибок.
Если вы параноик — умножайте свою паранойю на 2. Уоррен Баффет — сверхпараноик, он чаще говорит «нет», чем «да». Каждую свою инвестицию он пропускает через мощнейший фильтр. Он сказал «нет» 10 тысяч раз. А «да» сказал, может быть, 50-60 раз за всю свою жизнь. По сути, его бизнес называется «как сказать “нет”». У него мощнейшая защита. Если компания пролезла через этот фильтр и он сказал ей «да», значит, это действительно классная компания, потому что Уоррен Баффет не хочет, чтобы у него на счету был ноль.
Все практики знают, что самое главное — это не банкротиться. Но люди, которые не берут на себя риски, а пишут вместо этого литературу, почему-то не знают. Поэтому они занимаются ментальной бухгалтерией. Есть такое направление: поведенческие финансы. Это когда психологи консультируют, как вести ваши финансы, хотя сами не понимают, как это работает. Они считают, что есть некая патология. Ричард Талер получил Нобелевскую премию по экономике как раз за это (я вообще считаю, что Нобелевская премия по экономике, как и по литературе, — фикции). Якобы играть на деньги казино, когда вы выиграли и увеличиваете свою ставку, — это плохо, неправильно. Этот человек, получивший Нобелевскую премию при Обаме, начал консультировать правительство. Хорошо, что его быстро уволили, потому что он не понимал, как работают риски, а при этом говорил, как распределять их и во что вкладывать.
