Чего я не знал, начиная бизнес: Тимур Артемьев, сооснователь «Евросети»

Нас кормят идеалами: мы патриоты, великая нация, у нас все получится. Мы в этом плане немного наивные: всегда переоцениваем наши способности и недооцениваем трудности.

Я думал, что все смогу, ведь я сильный, добрый, умный и честный — и это мне позволит сделать бизнес, интегрироваться в сообщество. Но потом, когда мы оказываемся наедине с проблемами, заработанные деньги приходится отдавать.

К сожалению, мир устроен хищническим образом. Ключевые позиции находятся в руках охотников, и они паразитируют на условных садовниках, которые создают свое. Нужно быть реалистом. Когда вам рассказывают об идеалах, нужно думать не только о том, что это красиво, но и о том, кому это выгодно.

Начинать бизнес надо тогда, когда ты хорошо знаешь свой рынок. Лучше для начала пойти поработать по найму в компании из выбранной отрасли, напрямую пообщаться с клиентами — и уже затем запускать новый продукт.

Часто бывает, что, пытаясь применить новую технологию в жизни, мы придумываем новый рынок. Но ситуация «новый продукт — новый рынок» почти никогда не случается. Обычно это либо новый продукт, применяемый к старому рынку, либо старый продукт, используемый на новом рынке. Поэтому руководствоваться надо не своими идеями, а объективными рыночными реалиями.

В «Евросети» все было market-driven — нами двигал рынок. Мы понимали, что мобильные телефоны будут дешеветь и захватывать все большие слои населения, так как это уже жизненно необходимый аппарат.

Моноколеса были idea-driven бизнесом. Я уверенно жег деньги, чтобы оказаться на рынке первым, но рынка как такового не оказалось. Все пошло совершенно в другом направлении — мне неинтересном.

В сложных отраслях (например, биотехнологиях) венчурные инвестиции не работают. Есть очевидные тренды — например, AI или блокчейн — вокруг которых хайп. Владельцы капитала видят это и стремятся вложить туда деньги. В итоге получается дисбаланс: спрос опережает предложение. Тут же появляются стартаперы, которые, видя, что тема переоценена, пририсовывают к своему проекту аббревиатуру AI.

В среде венчурных капиталистов сильно работает клановость: это некий круг, который варится в собственном соку. Чтобы туда попасть, надо отучиться в одном из университетов Лиги плюща. Вопрос в том, насколько открытым станет ваш взгляд на вложения после университетского форматирования. Ведь вас уже обучили не работать с малыми вероятностями. Вы будете толкаться локтями за более вероятные вещи, а остальное пройдет мимо.

У нас в портфеле есть серьезная компания MDSeq с технологией ранней диагностики рака. В совете директоров сидят взрослые дядьки из большой фармы. Казалось бы, сумасшедшее притяжение капитала. Мы потратили много времени на венчурных капиталистов, но сколько-нибудь адекватных оценок от них не получили.

Когда ты находишься в тренде и тебя мощнейшей волной выносит наверх, кажется, что никакого кризиса не грянет и есть время торговаться. Просыпается жадность. Рядом начинают виться умные люди, которые пытаются управлять твоими деньгами. Чем больше у тебя денег, тем умнее люди рядом с тобой — и тем тяжелее с ними справиться.

Мы движемся к сингулярности: в мире есть бесчисленные возможности заработать огромные деньги, бесчисленное количество инвесторов готовы вложиться в вас. Сами по себе идеи и их финансирование не являются столь же ценными, как способность зарабатывать — то есть верно воплощать идею, удовлетворяя потребности рынка.

Есть люди, которые гиблые темы могут вырулить во что-то полезное, а есть те, которые даже самые интересные проекты просто убьют, потому что не будут знать, что и как делать. Поэтому, в первую очередь, надо понимать, в кого ты вкладываешь, и работать с мотивацией человека.

Раньше я находил молодого предпринимателя и говорил: «Я тебе дам зарплату и опцион в 1% от бизнеса». Сейчас говорю: «Есть идея, мне некогда ей заниматься, я тебе ее отдаю — тебе принадлежит 100% бизнеса. Теперь твоя задача со мной договориться, чтобы я в тебя инвестировал деньги».

Есть средняя температура по больнице: в конечном счете за CEO остается 5%. И вместо того, чтобы зарабатывать опционы, человек самостоятельно размывает свою долю до тех же 5%. В конечном итоге за 10 лет мы приходим к одному и тому же результату — только в этом случае человек сам был хозяином ситуации.

Если вы нашли толкового сотрудника, который не совсем подходит под корпоративную культуру, то ее можно подстроить под нового человека. Главное, чтобы он не отравлял жизнь остальным. Один из признаков токсичности — попытка выстроить личные отношения в деловой среде. Порядочный, уважающий себя человек будет держать дистанцию. Если кто-то без многолетнего совместного опыта — когда прошли огонь, воду и медные трубы — пытается со мной дружить, для меня это красный флажок. Слишком много людей пытались строить со мной близкие отношения, и большинство таких отношений заканчивались тем, что я терял деньги.

Мир меняется с громадной скоростью, и к ней нужно адаптироваться — проявлять гибкость, которая позволяет оставаться здоровым. Большинство людей не справляются и убегают от этого мира. Я пытаюсь справиться и постоянно задумываюсь над тем, что действительно важно. Бешеная обезьяна в моей голове хочет отреагировать на все, но я это пресекаю, и со временем все вторичное само отваливается.

Адаптация — процесс непрерывный, когда постоянно отказываешься от прошлых убеждений в пользу новых. Раньше я сохранял свои убеждения и пытался продвинуть их людям, верил в свою философию и думал, что её разделяют многие. Сейчас вижу, что люди живут в совершенно разных философиях, и эффективнее изучить все эти «секты» и с соответствующими людьми общаться соответствующим образом.