Взрыв мозга. Что не так с мотивационными тренингами (привет сектантским практикам и Тони Роббинсу)

Слово «мотиватор» было известно и раньше, но Тони Роббинс придал ему особую актуальность. Жанр массовой экспресс-терапии, цель которой – быстрое изменение базовых мотивов людей и их отношения к миру, вызвал раскол в обществе. В его основе — разное понимание процесса: можно и нужно ли «трансформировать сознание» мощными манипулятивными (и даже агрессивными) практиками? Или лучше дождаться органических изменений под влиянием мягкой, постепенной коррекции?

Можно предположить, что теперь любого приехавшего в Россию коуча (при всей условности применения этого термина фактически к разговорному жанру) станут воспринимать через реакцию на выступление Роббинса. Так часто бывает: отдельный случай окрашивает все направление в одну тональность и сводит восприятие отрасли к последнему — и наиболее резонансному — событию. Хотя в реальности различий внутри этой профессии довольно много — далеко не каждый ведет себя как шоумен и рок-звезда, далеко не каждый стремится собирать стадионы и устраивать сверхмассовые терапевтические сеансы.

Проблема любого хайпа (как позитивного, так и критического) в том, что он закрывает суть явления, поскольку становится явлением сам по себе. Аудитория находится внутри коммуникационной волны и гораздо сильней ориентирована на реакции окружающих, чем на собственную позицию и самостоятельный анализ. Фанаты и критики здесь равны друг другу. Человек лишается субъектности: чем больше он связывает свою позицию с другими, тем меньшей осознанностью обладает. Поэтому всегда полезно выдержать некоторую дистанцию и посмотреть на явление со стороны — например ответить на вопрос, надо ли осознанно работать со своими мотивами. Если да, то как именно? Или принять их как данность, а работать уже со следствиями?

Случай Роббинса интересен тем, что он раскрывает все пространство критики мотивационного коучинга. Первый негативный аргумент — раздражающая многих простота установок, которая создала ощущение подвоха: с людей взяли серьезные деньги за набор банальных высказываний. Но аргумент этот — совсем не железный.

В основе структуры любой личности (как, впрочем, и в основе коммерческого или социального бренда) — ядро самых базовых установок. Этот исходный код содержит в неразвернутом виде все дальнейшие построения смыслов, мотивов и эмоциональных реакций. Вербализация этого кода дается с большим трудом, а если все же повезет, получается крайне простой и тавтологичный набор идей — типа «мир добр (или зол)», «я все могу (или не могу ничего)», «сила решает все (или все решает любовь)»… Для внешнего наблюдателя этот внутренний шифр может казаться банальным, а для субъекта он — основа всей его биографии, определяющая траектории движения, личный выбор и взаимодействие с окружающим миром.

То, на что реально претендует мотиватор, — это замена исходного кода, базовая трансформация. Но извлечь его простым движением, как флэшку из компьютера, не выйдет. Система под названием человек должна стать открытой.

А для этого ее надо резко встряхнуть, выбить из колеи. Вот почему коуч ведет себя как рок-звезда, приводящая аудиторию в состояние экстаза. Отсюда, кстати, и применяемая мотиваторами процедура физического разогрева — тело как бы выводится из-под контроля сознания, максимально раскрепощается в танце, прыжках, восклицаниях. Оно размыкает свои границы через переплетения с другими телами.

Такая экзальтация часто напоминает сектантские практики, однако по сути она уходит глубоко в архаику — в шаманские кружения, дионисийские пляски, в  мистические культы (а они часто совмещались с употреблением специфических растительных соединений). Потеря себя происходит во всех массовых действиях: на митингах, футбольных матчах, в боевых атаках. Задача мотиватора  — снять верхний, защитный слой сознания и уже через раскрытую область дотянуться до исходного кода, а в радикальных случаях — дать человеку пережить инициацию, второе рождение.

Замена установок может быть полной или неполной, удачной или неудачной, постоянной или временной. Но простота исходных сообщений, тавтологичность и императивный характер — их ключевые характеристики.

Ответственность за выбор нового кода лежит на человеке до того момента, когда он вступил в игру, однако в период трансформации он уже не вполне владеет собой. В негативном случае лидер устанавливает контроль над психикой адепта, происходит смещение в сторону тоталитарной секты или чего-то подобного. В позитивном — «пациенту» возвращается осознанность, собственная позиция, однако уже после коррекции. Проблема в том, что адепт часто не обладает способностью различать, какой именно из подходов к нему применен. Он всегда уверен, что поднялся на более высокую ступень развития. Ему нужна опора в виде учителя, но сегодня сложился целый рынок учителей без понятной шкалы их отбора.

Плохо это или хорошо в принципе — ставить себе задачу внутренней перекодировки? Однозначного ответа здесь нет. Значительная часть населения России пережила травматичный социальный опыт, лишена образа будущего, дезориентирована, прошла через этапы профессионального выгорания и утратила веру в свои возможности. В такой ситуации работа с базовыми установками кажется не лишней. Да и содержательная сторона выступлений тех же Тони Роббинса и Брайана Трейси никаких рисков не несет: да, человек должен четко различать свои цели, отказаться от ряда ментальных и социальных привычек, перешагнуть через стереотипы… Наверное, хорошо, что с сознанием работают еще и так, а не только в стиле информационного вещания центрального телевидения. Но дальше начинаются детали.

Формат больших стадионов противоречит принципу позитивной трансформации: люди там становятся неразличимой массой, утрачивают какой-либо индивидуальный контакт со спикером и находятся под сильным суггестивным воздействием. В толпе невозможна осознанность, а без осознанности смысловая атака приобретает черты агрессии и интервенции. Тони Роббинс наверняка ощущает себя в этот момент социальным демиургом. Его аудитория слишком накачана коллективной энергией, чтобы каждый участник действия смог различать собственный путь и почувствовать свою уникальность перед лицом мира.

Его аудитория слишком накачана коллективной энергией, чтобы каждый участник действия смог различать собственный путь и почувствовать свою уникальность перед лицом мира.

Предлагаемая лидерами программы скорость трансформации кажется парадоксальной — они эксплуатируют желание современного человека получить все и сразу (люди хотят состояться как можно быстрее, чтобы не отстать в конкурентной гонке). Однако воодушевление быстро гаснет: клиент ловит настроение момента и подпадает под гипнотическое влияние вау-эффекта, но фундаментальное изменение не происходит. От растерянности человек начинает тасовать концепции, учителей и методики, как колоду карт, — сегодня одно, завтра другое. Сознание мечется и начинает вращаться по кругу вместо того, чтобы двигаться от окружности к центру.

Мотиваторам свойственна эклектичность подходов — они заимствуют свои практики из многих течений: психоанализа и других форм психотерапии, протестантского миссионерства, утрированных восточных идей, NLP. Плюс постоянные ссылки на неподтвержденные сведения и на каких-то анонимных ученых — все это производит впечатление супермаркета, однако обычной публике кажется подтверждением компетенций. Фактически же мы часто встречаем подтасовку научных знаний.

Тяга к манипулированию в значительной степени построена на позиции посвященного: «я уже знаю рецепт», «у меня есть для вас хорошая новость», «есть пять (или семь, или восемь) способов, как стать счастливым». Носитель рецептов готов ими поделиться с вами: вот же они, станьте тоже счастливы! Однако люди вязнут в общих формулировках и не находят способа переложить их на свою жизненную ситуацию.

Предложенный мотиваторами подход часто преподносится как универсальный, но это не снимает проблемы культурного контекста. Стилистика подачи сообщений, форма поведения спикера, его примеры напоминают заимствованные клипарты в презентациях. Можно как угодно разбирать привычки американских миллиардеров, но понятно, что в России миллиардерами становятся по-другому. Избыточно голливудский образ мотиваторов, подчеркнутая демонстративность их улыбки и концентрация на своем эго — все это даже на визуальном уровне плохо стыкуется с национальными особенностями. Мотивация на материальный успех встраивается в иерархию ценностей российской культуры совсем не так, как на Западе.

Индивидуальный код всегда находится внутри конкретной культурной матрицы, национальных стереотипов. В самом негативном варианте возможен конфликт ценностных подходов — а это ведет к фактической изоляции личности и ее выпадению из социального контекста.

Адепт начинает бродить по миру с чувством собственного превосходства, отрешенной улыбкой и взглядом за линию горизонта. Этот ряд обстоятельств можно продолжить, затронув и вопрос фейкового ценообразования, и специфику российских организаторов. Выступление мотиватора превращается, по словам руководителя менторской практики МВА школы «Сколково» Сергея Дерябина, в «бессмысленный концерт для толпы обывателей с дирижером, но без оркестра». Концерт этот по своей сути становится формой продажи эмоций, однако эмоция долгое время не живет, поскольку не провоцирует слушателя на встречное движение, на собственную работу. Краткосрочность контакта оставляет ощущение какого-то пинка сзади носком ботинка — когда человек вдруг теряет равновесие, но не находит поддержки.

Многие ли способны после мотивационного толчка начать двигаться самостоятельно? Ничтожно малый процент людей, убежден Дерябин. По его словам, для реальной трансформации нужны другие, более основательные инструменты: индивидуальная или групповая работа с коучем, школа менторства, обмен практическим опытом. Отличительной чертой здесь становится преодоление клиентом собственной пассивности, начало активной работы над собой, так как (по выражению Марселя Пруста) «жизнь есть усилие во времени».

Что мы имеем в итоге? Сам по себе отсыл к изменению базового кода личности имеет рациональные основания. Шоу мотиваторов (несмотря на все ограничения) для части аудитории может оказаться даже полезным в качестве первого стимула или толчка — сам по себе он вряд ли даст серьезный результат, но привлечет внимание к внутренней проблеме. Человек, который решается на подобное действие, уже совершает некий шаг и демонстрирует волю к изменению. Однако основа для реальной трансформации лежит в другой плоскости: в школах и практиках, построенных на выверенных и постепенных движениях, переходе от неустойчивого, шаткого положения к новым основаниям, личному контакту с коучем. Идея прыжка должна быть заменена идеей пути. Маяков здесь немного. Но, как говорит в таких случаях эксперт в области личностных тренингов Елена Коннова, «учитель появится, когда родится ученик».