За рубежом

«Со Sber500 все просто — это акселератор, который проходит в России, а не в Калифорнии, поэтому вся их механика оказалась сломана. Начиная от того, что эксперты 500 Global банально не могут прилететь в страну, заканчивая тем, что заказчик акселерационной программы оказался под санкциями и не может платить американскому юрлицу за услуги», — объясняет Inc. топ-менеджер одного из российских акселераторов, попросивший об анонимности.

Директор акселерационных программ ФРИИ Дмитрий Калаев рассказал, что после 24 февраля зарубежные партнеры их фонда разделились на три группы. Первая сказала, что с русскими больше не работает, и расторгла все контракты, вторая — что не будет делать совместных проектов до окончания «спецоперации» на Украине, третья — продолжает работу. «Более 90% — это первые две группы, при этом только 10–15% из них отказались работать совсем, заняв геноцидную позицию и решив маркировать людей по происхождению», — уточняет Калаев.

Имена партнеров он не раскрывает, объясняя, что те не хотели бы озвучивать свою позицию публично.

По его словам, официальная позиция крупных акселераторов вроде Y Combinator и 500 Global не поменялась — заявлений о том, что эти программы больше не принимают к себе русских, никто не делал.

«Но тут надо понимать, что они никогда не работали с российскими юрлицами, то есть до акселератора стартап должен был сам регистрировать новое юрлицо, проходить KYC в американском банке и открывать там счет. Поэтому им необязательно что-то менять в работе со стартапами из-за ситуации с Украиной, так как у них есть фильтр в виде государства и банковской системы», — объяснил он.

В Великобритании и ЕС это работало так же, как и в США, — акселераторы инвестировали условные £100 тыс. или €50 тыс. в обмен на долю в локальной компании. Нетоповые акселераторы, которые делали инвестиции в российские юрлица напрямую, полностью их прекратили, уверен Калаев.

Директор платформы по развитию корпоративных инноваций GenerationS Екатерина Петрова подтвердила, что многие зарубежные акселераторы сейчас идут на коммуникацию с российскими проектами, в крайнем случае — ставят работу с ними на холд на два-три месяца. «Обратная связь от наших партнеров такая — они по-прежнему заинтересованы в работе, но из-за санкций не готовы заказывать услуги у России и наоборот. То есть они тоже поставили все на паузу, но с комментарием, что обязательно вернутся, как только ситуация изменится. Говорят, что культура, спорт и медицина должны быть вне политики. Мне кажется, это должно касаться и инноваций», — добавляет она.

«Ситуация прояснится, когда уляжется пыль»

Калаев согласен с тем, что привлекать деньги российским фаундерам станет сложнее: «Так как есть те, кто отказывается работать с русскими, то есть из 100 потенциальных инвесторов у стартапа останется 80–90. Большинство из которых сейчас ждут, как и когда разрешится ситуация».

Раньше стартапы могли работать одновременно на российском и зарубежном рынках, теперь придется решать — есть у них бизнес в России или нет, продолжает Дмитрий Калаев. Фаундеры, которые захотят сохранить российский бизнес, будут вынуждены идти в Латинскую Америку, Северную Африку и другие страны, так как ЕС и США для них окажутся закрыты. Часть стартапов, которые сделают ставку на создание бизнеса в ЕС, Великобритании и США, должны будут полностью релоцироваться, потому что в обратном случае останутся без денег инвесторов, добавляет он. «Раньше можно было спокойно прийти и сказать: „Смотрите, у меня есть компания, которая приносит 50% выручки в России, а 50% — в США“. Но из-за происходящего на Украине инвесторы не согласятся даже на такой вариант», — считает Калаев.

«Ситуация с инвестициями прояснится, когда уляжется пыль от взрывов. Чем дольше будет длиться [Роскомнадзор], тем сильнее будут мешать русские корни и сложнее будет привлечь раунды у западных ангелов и фондов», — полагает основатель венчурной студии Around.Capital Андрей Табуринский.

При этом качество российских проектов, которые способны привлечь деньги, по его словам, вырастет, так как кризис всегда отсекает слабых. Табуринский прогнозирует, что оценки стартапов снизятся, то есть если в 2020 году pre-seed был на уровне $0,5–1,5 млн, месяц назад — на уровне $2,5–3 млн, то сейчас упадет до $1,5–2 млн.

По мнению гендиректора клуба венчурных инвесторов AngelsDeck Игоря Калошина, российские компании начали массово релоцироваться в ОАЭ, Армению, Грузию и Турцию, так как понимают, что решение остаться лишит их инвестиций от европейских и американских игроков. Он напоминает, что сейчас представительства в стране закрывают даже компании с российскими корнями, у которых уже были офисы и штаб-квартиры за рубежом (например Miro и JetBrains).

«С точки зрения инвесторов, резкое изменение геополитической ситуации, к сожалению, сильнее всего ударило по восприятию капитала с российскими корнями за рубежом. Множество сделок заморозились на неопределенный срок, а по новым сделкам инвесторы и предприниматели из России все чаще получают отказы. Прогнозировать, как будут действовать участники венчурного рынка, сейчас практически невозможно, так как ситуация меняется крайне быстро», — говорит Калошин.

«Доказать миру, что русские — это чуваки, которые делают крутые продукты, а не только ракеты»

«Опыт показывает, что внутрироссийский бизнес не капитализируется, он операционный. Кого-то это устраивает, но для фаундеров — это путь в никуда. Можно сейчас сделать аналог Booking.com, но кому ты потом его продашь? VK за $2 млн? Нет смысла убиваться ради такой маленькой суммы», — рассуждает Табуринский. По его мнению, для фаундеров сейчас правильнее потратить ресурсы на запуск бизнеса за рубежом. Есть рынки Индии с населением в 1,5 млрд человек, Бразилии, где живет 200 млн, Северной Африки и Персидского залива — там проживают 355 млн, перечисляет он. «Понятно, что делать проект в США приятнее, чем в Индии. Сейчас ситуация заставляет повернуться туда, но это не значит, что потом нельзя будет вернуться в развитый мир», — уверен эксперт.

С Китаем, по словам Табуринского, другая история — проникновение на него дорогое, а поиск и фильтрация партнеров требует колоссальных усилий. Он объясняет, что проблема взаимодействия с китайскими предпринимателями в том, что у них другая ментальность. Например, договориться о сотрудничестве, по его словам, можно только через знакомых. «То есть если на индийский рынок можно выйти за год, то на китайский — в лучшем случае за два-три. Кроме того, нужно быть готовым к тому, что ты всегда будешь младшим партнером, потому что большую часть компании придется отдать», — добавляет основатель Around.Capital.

Перспектива того, что российские фаундеры переориентируются на эти страны, кажется Табуринскому вполне реальной: «С точки зрения патриотизма сейчас очень важно смотреть именно на внешний рынок, а не внутрь страны, потому что одна из миссий предпринимателей на ближайшие годы — доказать миру, что русские — это чуваки, которые делают крутые продукты, а не только ракеты».

По его прогнозам, урегулирование конфликта на Украине может занять от полугода до года. «Мир нащупывает новый баланс, и он не между Россией, США и Европой. Это баланс между разным пониманием мироустройства. Главное, что сейчас надо сделать, — принять новую реальность и увидеть в этом челлендж. Это довольно сложно, если ты большую часть времени погружен в чтение ужасных новостей, но выбора у бизнеса нет», — заключает Табуринский.

Тем, кто хочет международный бизнес, нужно высаживаться в одной из безопасных гаваней, получать ВНЖ и делать проект с нуля, соглашается с ним основатель инвесткомпании A.Partners Алексей Соловьев. По его словам, текущие события только усилят тренд на географическую распределенность команд. Однако он не считает, что релокация — это единственный рабочий вариант для российских стартапов: «Что касается развития стартапа в России, местные софтверные вендоры имеют огромный потенциал роста в связи с политикой импортозамещения и количеством освободившихся сегментов».

Жесткую позицию Табуринского насчет необходимости мигрировать не разделяет и Калаев. «Если раньше ваша ERP занимала 2% рынка, а остальные 98% принадлежали Microsoft, Oracle и SAP, то сейчас не исключена ситуация, что весь рынок окажется пустым, поэтому остаться в России — совершенно логичный шаг. В каких-то нишах можно будет даже создать продукт с нуля, но их крайне мало, потому что большинство заказчиков не готовы долго ждать», — объясняет он.

COVID-19 и текущая ситуация сильно повлияли на российский венчурный рынок, и он вряд ли вернется к состоянию, в котором был три-четыре года назад, добавляет Петрова. «Мы со своей стороны пытаемся оказать максимальную поддержку тем проектам и командам, которые остались и приняли решение развиваться на российском рынке, — выпускаем антикризисные гайды, делаем часть образовательных продуктов бесплатными, объединяемся с корпорациями, которые заинтересованы в российских технологиях».

При этом много российских фаундеров уже мигрировали, говорит сооснователь дубайского стартапа экспресс-доставки продуктов Yalla! Market Леонид Довбенко. «У нас даже появилась шутка: „Давай кофе попьем? Спасибо за предложение, у меня таких штук 30 в день“. Чаще всего приезжают предприниматели из IT, товарного и ресторанного сектора», — добавляет он.

По его словам, местные бизнес-ангелы и фонды не начали относиться к русским с предубеждением, но приезжать в ОАЭ без денег, надеясь быстро поднять раунд и начать работать, — плохая идея. «Вероятность сделать это примерно такая же, как встретить мамонта в пустыне. Стоит учесть хотя бы то, что регистрация компании и открытие счета займет два-три месяца и обойдется в $10–15 тыс. Кроме того, если свободные деньги в рублях, из-за нового курса все будет стоить в несколько раз дороже.

Леонид Довбенко

сооснователь стартапа Yalla! Market

«Эту ситуацию — когда курс работает против тебя и ты вынужден месяц работать в России, чтобы прожить два дня в ОАЭ, — мы назвали „интерстелларом“».

Фаундерам, которые все же решат выйти на рынок ОАЭ, Довбенко советует сначала перевезти в страну двух-трех ключевых игроков в команде и убедиться, что здесь можно получать выручку. «Дубай в этом плане очень лояльный город, здесь можно временно встать под юрлицо знакомой IT-компании, быстро сделать первые 10 продаж и показать их инвесторам. Но сейчас все почему-то делают наоборот — вместо того чтобы заниматься бизнесом, думают, как зарегистрировать компанию, сделать визы и так далее», — добавляет он.

Перспективы нового мира

Из крупных акселерационных программ за рубежом Калаев советует Start-Up Chile. По его словам, количество прошедших через него стартапов сравнимо с 500 Global и YC. Из индийских акселераторов, по его словам, выделяется Anthill. «Проблема в том, что российские стартапы в них никогда особо не стремились и сами эти акселераторы не вытягивали команды к себе. Сейчас картинка не поменялась, поэтому прорабатывать эти отношения придется России», — предупреждает он.

В GenerationS советуют обратить внимание на гонконгский акселераторы ParticleX PropTech Global Challenge (PPGC) и Brinc (покрывает весь регион Ближнего Востока и Северной Африки), а также проект 27V, который базируется на Каймановых островах.

В ОАЭ многие из акселераторов в период локдауна впали в анабиоз, говорит Довбенко. Из тех, что сейчас на слуху, — Dubai Silicon Oasis и HUB71. «Всего их примерно 15, и я бы советовал подаваться во все. Дубайским фондам и инвесторам можно писать напрямую в LinkedIn, они довольно быстро отвечают», — добавляет он.

В этот список еще можно добавить AREA 2071, MBRIF и Dubai Future District, говорит операционный директор холдинга Success Rockets Никита Чередниченко. Входящая в него компания по производству спутников SR Satellites в начале марта прошла отбор в акселератор Фонда имени Шейха Зайеда Zayed Middle East и планирует с его помощью выйти на рынки арабских стран.