РАЗОБРАТЬСЯ 4 февраля

Алексей Басов, РВК:

«С любой компанией в любой момент может случиться все что угодно»

Текст

Мария Салтыкова

Фото

Андрей Рапуто ДЛЯ INC.

РАЗОБРАТЬСЯ 4 февраля

Алексей Басов, РВК: «С любой компанией в любой момент может случиться все что угодно»

Текст

Мария Салтыкова

Фото

Андрей Рапуто ДЛЯ INC.

По данным исследования Inc., российский венчурный рынок становится все более государственным — в 2019 году активность на нем увеличили только госфонды. Российская венчурная компания (РВК) стала одним из главных игроков этого рынка: объем ее публичных сделок достиг 1,53 млрд руб. Директор по инвестициям РВК Алексей Басов рассказал Inc., почему он считает вывод о падении рынка необоснованным, дело Nginx — завершенным, а опыт Китая по развитию венчурного рынка — самым актуальным в российских условиях.

«Публичные сделки — это не рынок»

Российский венчурный рынок в 2019 году упал в два раза: объем публичных сделок, по данным исследования Inc., сократился с 26,7 млрд до 11,6 млрд. руб., число сделок — с 275 до 134. Насколько такой результат оказался для вас неожиданным?

— Мы видели это исследование, РВК является его партнером. Мы стараемся поддерживать разные взгляды на рынок, чтобы его участники и государство могли комплексно оценивать происходящие на нем процессы.

Методика Inc. сфокусирована на компаниях достаточно ранних стадий, поэтому она не оценивает довольно заметную долю венчурного рынка. В частности, из вашего фокуса выпадает корпоративный венчур: сделки spin-off и M&A. Также в него не попали многие сделки со зрелым венчуром — несмотря на то что для нас и для любого инвестора нормальной стратегией является по 5, 7 и 10 лет находиться в активе.

Inc. считает стартапами проекты не старше 10 лет. В своем исследовании Inc. учитывал только сделки со стартапами. Исключение было сделано для категории «Экзиты», так как инвесторы могут выйти из проекта и после 10 лет работы компании.

Не зря срок жизни любого фонда — 10 лет и более: это необходимо, чтобы за это время компания могла нарастить максимальную стоимость. В РВК есть несколько фондов, ориентированных на такой длительный период.

Безусловно, вы зафиксировали очень важные моменты, однако я не стал бы расширять результаты исследования на весь рынок. Например, из наших инвестиций в 24 компании в нем учтено только 9.

— Были ли остальные сделки публичными?

— Заметная часть — нет, поскольку они проходят с частными инвесторами, которые могут повлиять на нашу готовность раскрывать результаты сделки. Например, сделка с компанией «Вокорд» по продаже Huawei, несмотря на большой вес нашего капитала в этой сделке, не была публичной. И по условиям покупателя ее размер не раскрывался. Но частные эксперты, которые являются авторитетными и квалифицированными участниками рынка, через СМИ давали вполне реалистичные оценки этой сделки. Поэтому мы считаем, что такой метод освещения непубличного рынка является для многих рынков, в том числе для венчурного, вполне приемлемым.


Компания «Вокорд», разработчик интеллектуальных систем видеонаблюдения, получила инвестиции от РВК через фонды «С-групп венчурс» и «Лидер-инновации». В мае 2019 года китайская Huawei приобрела патенты и команду разработчиков «Вокорд». По данным источников «Ведомостей», Huawei при этом купила не сам «Вокорд», а учрежденную его сооснователями и представителями обоих фондов в конце 2018 года компанию ООО «Игл софтлаб», которой «Вокорд» ранее передал права на свои патенты и оборудование. В «Игл софтлаб» тогда также перешла большая часть сотрудников «Вокорд». Сумму сделки источники издания оценили в $4050 млн.

— Чего вы ждете в 2020 году в таком случае?

Думаю, что рынок вырастет. Мы очень надеемся, что в конце первого квартала подоспеют ежегодные исследования с более широкой методикой подсчета — DSight и MoneyTree, — которые мы также поддерживаем, мы увидим продолжение тех трендов, которые наблюдали, например, по итогам первой половины 2019 года. По данным MoneyTree, тогда рынок вырос более чем в 2,5 раза по сравнению с предыдущим периодом (схожие результаты показало исследование «Венчурного барометра»).

— Методика исследований Inc. за последние 2 года не менялась: спин-оффы и M&A не учитывались и в 2018 году. По публичным сделкам мы видим, что их число и объемы все-таки сокращались.

— Это связано с изменением структуры венчурного рынка. Очевидно, что наш рынок смещается в сторону корпоративного венчура, более зрелых стадий и крупных сделок международных фондов, команд-выходцев из России и тех компаний, которые стали глобальными.

Это и HeadHunter, который вышел с IPO на NASDAQ — и был оценен более чем в $1 млрд, и DataDog фонда RTP Ventures Леонида Богуславского (нью-йоркская DataDog вышла на IPO в сентябре 2019 года, RTP заработал на этом около $800 млн. — Inc.), и Badoo (Сервис знакомств Badoo был запущен российским миллиардером Андреем Андреевым в Лондоне в 2006 году. В 2019 году он основал холдинг MagicLab, объединивший Badoo и три других его приложения для знакомств, и продал свою долю в нем инвестгруппе Blackstone Group. Сумма сделки не разглашалась, сам холдинг был оценен в $3 млрд. — Inc.)

Считать сделку с Badoo российской или нероссийской — не так важно. Важно, что она затрагивает и российский капитал, и российских фаундеров, и инвесторов, и российский рынок с точки зрения потребителя.

— Объем публичных вложений корпораций в 2018 году составил более 4 млрд руб., в 2019 году 2,5 млрд руб. Количество публичных сделок также снизилось более чем в два раза: с 48 в 2018 году до 23 в 2019 году.

— Возможно, вы не учитываете какие-то сделки из-за методики. Вы же не считаете спин-оффы, а для корпорации создание спин-оффа является типичным примером такого партнерства с частными предпринимателями.

— По поводу упомянутых вами зарубежных сделок — вы считаете, что сделки компаний, зарегистрированных россиянами в иностранных юрисдикциях, тоже относятся к российскому рынку?

— Мы не придерживаемся какой-то категоричной позиции, это зависит от методологии конкретного исследования. Нам важно понимать, что происходит на рынке, который состоит из целого ряда слоев, географий и подходов [к оценке]. Но если говорить о структурировании, я не вижу, почему привлечение иностранных юрисдикций должно исключать компанию из российского рынка. Многие компании в нашем портфеле имеют представительства и структуру с участием иностранных юрлиц, чтобы эффективнее оперировать в других географиях.

«Иски — это нормально»

— Одним из зафиксированных в исследовании Inc. трендов в 2019 году стал практически полный уход с венчурного рынка иностранных инвесторов (объем их сделок уменьшился с 12,6 млрд до 1,8 млрд руб.). Что вы думаете об этой тенденции?

— Безусловно, нельзя отрицать, что за последние 57 лет количество иностранных фондов, оперирующих в России, сократилось по понятным политическим причинам. Но локального тренда на горизонте одного-двух лет мы не видим. Наоборот, нам кажется, что международное сообщество вполне адаптировалось к политической конъюнктуре и находит возможности входить в российские компании — в те сегменты, которые им интересны; так же, как и российские инвесторы совершают сделки на глобальном рынке. Если мы вспомним по-настоящему крупные сделки 2019 года — такие как «Авито», Nginx, Gett…

— Nginx, наверное, никто не забудет после истории в конце 2019 года.

— Конечно, и обстоятельства, сопровождающие [эту сделку] тоже. Но я бы не драматизировал: любая крупная сделка сопряжена с исками.

Крупные международные корпорации ведут десятки исков одновременно. Так что и к Nginx, как только он был оценен в существенную сумму, были предъявлены иски, которые, как я понимаю, сняты. Иски — это нормальный подход в решении корпоративных споров.

— Некоторые российские инвесторы мне на эту тему говорили, что за рубежом иски — это действительно норма, но арбитражные, а не «маски-шоу».

— Конечно, ничего хорошего в исках и в корпоративных спорах нет. Безусловно, такие события влияют на инвестиционный климат. Но компания осталась при своих [активах], никто не пострадал. Инициатор иска, как я понимаю, его забрал. В этом смысле и Rambler, и его акционеры в виде Сбербанка, и правоохранительные органы, и общественность, и журналисты, и предприниматели заняли разумную позицию, проявили мудрость. Хорошо, что наш рынок не пополнился кейсом, который — если бы он реализовался — мог оказать долгосрочное влияние на инвестиционный климат, и что вся эта история перешла в разряд эпизода.

— Юристы отмечали, что отозванный иск не означает автоматического закрытия дела.

— Что будет дальше, комментировать сложно. С любой компанией в любой момент может случиться все что угодно.

— То есть вы думаете, это не повлияет на отношение иностранных инвесторов к рынку?

— Конкретно этот эпизод — я уверен, не станет камнем преткновения. Во-первых, он ничем не кончился. Во-вторых, государство и акционеры Rambler продемонстрировали очень важный для инвесторов сигнал разумности, стремления избегать несправедливости и использования правоохранительных органов в той зоне, за которую традиционно во всем мире отвечает арбитраж. В моем понимании это позитивный сигнал для инвесторов, особенно крупных.

Сделки «ниже линии» рынка

— Многие российские бизнес-ангелы говорят, что уход с рынка иностранных инвесторов больше связан даже не с такими делами, как Baring Vostok или Nginx, а с тем, что на нем нет выходов и хороших проектов. Насколько это верно, по-вашему?

— Инвесторы каждый год, подводя итоги, читают печальную мантру, что проектов нет, выходов нет и все могло бы быть гораздо лучше. Но отрицательных трендов, показывающих, что количество выходов существенно уменьшается или что фонды перестают поднимать деньги, потому что им некуда инвестировать, мы не наблюдаем.

Наоборот, если мы посмотрим на данные опроса участников рынка в исследовании «Венчурный барометр», мы увидим, что заметная часть инвесторов — две трети, по итогам «Барометра», — смогли увеличить объем капитала своих фондов. Это означает, что люди планируют инвестировать дальше. Они могут показать свой пайплайн инвесторам, и он настолько убедителен, что они привлекают финансирование.

Кроме того, мы видим, какие сдвиги происходят в среде корпораций, которые активно используют инструменты акселерации, венчурных фондов, M&A, спин-оффов и наращивают свой венчурный капитал. Что касается фондов с участием РВК, за 2019 год они инвестировали 1,7 млрд руб. в 24 портфельные компании. И мы не видим уменьшения количества достойных проектов. Другие институты развития получают от государства дополнительные средства и привлекают соинвестиции с частным капиталом, не исключительно государственным.

Нам не кажется, что число достойных проектов сокращается.

Нам не кажется, что число достойных проектов сокращается.

— Можно ли подтвердить этот тезис какими-то цифрами?

— Да, есть единые базы данных, где институты развития объединяют свои пайплайны, показывая общее число проектов, которые они поддержали. Мы можем посмотреть совокупный объем нашего портфеля и портфелей других крупных структур, того же ФРИИ. Правда, в 2019 году ФРИИ мало инвестировал, но в целом такого рода широкие портфели растут. На конец прошлого года в портфель РВК входило 29 фондов и около 180 проинвестированных компаний и это не считая тех проектов, из которых был совершен выход. Объем капитала наших фондов за 2019 год увеличился более чем на треть и составил почти 65 млрд руб.

— Российские частные инвесторы в 2019 году тоже уменьшили свои вложения: число публичных сделок сократилось с 36 до 18, общий объем — с 1,86 млрд до 1,16 млрд руб. Насколько по этим цифрам можно судить о состоянии рынка?

— Этот рынок довольно сложно оценить, потому что он наиболее закрытый. Зачастую инвесторы не испытывают желания раскрывать параметры сделки или даже просто подтверждать ее факт, что не отменяет сделку как таковую. Поэтому для оценки каждой сделки и рынка часто используются экспертные комментарии, которые, по нашему опыту, всегда очень близки к действительности.

Заметная часть всего венчурного рынка — 30%, наверное, совершенно непрозрачна для исследователей. И в наибольшей зоне непрозрачности находятся именно частные инвесторы.

— У бизнес-ангелов действительно стало меньше сделок или рынок просто становится менее прозрачным?

— Венчурный рынок становится более профессиональным. Хорошие проекты могут предъявлять целый комплекс требований к инвесторам. В этом смысле частный инвестор может оказаться в менее конкурентной позиции, чем корпорация или государственный инвестор. Поэтому бизнес-ангелы продолжают концентрироваться на очень небольших чеках и проектах, которые часто находятся below the line рынка. Они не столь заметные, и журналисты о них меньше пишут, но таких сделок мы видим очень много.

Например, в сделках ФРИИ, который инвестировал в сотни компаний, всегда присутствуют бизнес-ангелы. Больше половины наших сделок также разделены с бизнес-ангелами. Другое дело, что удельный вес частных инвесторов на рынке становится меньше. Яркие крупные сделки совершают инвесторы, способные предложить что-то кроме денег в Cap Table (таблица капитализации компании, показывающая распределение акций между стейкхолдерами. — Inc.) Думаю, что следующие этапы развития рынка будут связаны с увеличением активности и чеков корпоративных инвесторов.

— Пока активность на венчурном рынке увеличивает только государство, но многие инвесторы считают, что госфонды требуют меньшей доходности от своих проектов. Представитель «Ростелекома» после подписания соглашения с ФРИИ сообщил, что компания ожидает от фонда доходности в районе 1920% на горизонте 5—7 лет. Насколько такие цифры соотносятся с доходностью фондов с участием капитала РВК?

— Средний показатель доходности в мире — 22% годовых. Минимальная доходность, на которую мы рассчитываем, — 8—10% годовых. Сейчас в портфель РВК входит 29 фондов, у нас не было ни одного фонда, закрытого с минусом. Все сделки по выходам, которые мы делаем ежегодно, обладают доходностью, которую Росимущество и мы считаем приемлемой, и она вполне соответствует среднерыночной доходности.

При этом мы решаем и государственные задачи. Это зачастую влияет на уровень прибыли, потому что мы работаем в более трудных и наукоемких отраслях, чем некоторые участники рынка.

Но та экспертиза, которую нам удается привлекать, помогает фондам обеспечивать такую доходность, которая вполне соответствует российским и международным средним показателям. Если бы мы были частной компанией, наши инвесторы были бы довольны.


Итоги фондов с участием капитала РВК в 2019 году:

  • 24 выхода на общую сумму в 2,3 млрд руб, из них 15 — с прибылью;
  • создано 4 новых фонда: «Новая индустрия», совместный фонд с Минпромторгом, фонд для поддержки перспективных образовательных технологий и Terra VC;
  • 24 портфельные компании получили инвестиции на сумму 1,4 млрд руб;
  • совокупный капитал фондов РВК вырос на 30% по сравнению с 2018 годом и составил 64,4 млрд руб. (в 2018 году — 48,8 млрд руб).

Источник: данные РВК

«Посмотрим на опыт Китая»

— Планирует ли РВК разрабатывать дополнительные меры поддержки стартапов?

— Мы активно работаем над совершенствованием законодательных практик. В проекте стратегии венчурного рынка, который сейчас находится на рассмотрении Минэкономразвития, около 40 инициатив носят характер юридически-правовой рекомендации по улучшению регулирования и подходов государства к инвестиционным практикам.

23 января у нас состоялось заседание рабочей группы по венчурным инвестициям при АСИ по следам поручения Президента, который предложил четче структурировать практику и методику правоохранительных органов в части анализа эффективности использования бюджетных средств для венчурного инвестирования. (Имеется в виду поручение 2199, п.2, данное правительству РФ в сентябре 2019 года после того, как помощник президента Андрей Белоусов на заседании АСИ сообщил о риске «получить 20 лет» за инвестиции в российские стартапы. Поручение должно быть исполнено к 1 июня 2020 года. — Inc.).

В рабочую группу по этому вопросу вошли и институты развития, и частные независимые эксперты, и правоохранительные органы. В течение нескольких месяцев она должна дать детальные рекомендации по изменению законодательства в этой области. Целью нашей работы является создание стандартов, которые позволили бы правоохранительным органам оценивать эффективность использования государственных средств для венчурного инвестирования.

— Вы ожидаете, что критерии анализа эффективности будут смягчены?

— Отчасти да. Но мы здесь оперируем не терминами смягчения, а терминами введения стандартов. Это гораздо важнее и системнее. Рабочая группа будет заниматься прояснением и созданием таких стандартов.

— Что надо было бы прояснить в первую очередь?

— Самой сложной зоной для квалификации поведения инвесторов является анализ оправданности рыночного риска. Где заканчивается рыночный риск и начинается злоупотребление или некомпетентность инвестора, управляющего или чиновника? Проведение четкого водораздела в этой области является главным фокусом работы группы.

— Как можно было бы оценить злонамеренность или риски, по-вашему?

— Подходов много. Мне не хотелось бы сейчас уходить в юридическую сторону, так как все предложения прежде всего должны быть рассмотрены и верифицированы участниками рабочей группы.

— Что касается проекта стратегии РВК, который находится на рассмотрении у Минэкономразвития: будет ли в нем что-то меняться? Насколько повлияет на это смена правительства?

— Стратегия — это живой инструмент. Часть инициатив, которые были предложены в ее рамках, уже нашла применение либо находится на этапе внедрения.

— Будет ли корректироваться главная цель РВК — увеличить годовой объем сделок к 2030 году до 410 млрд руб. в год, в 30 раз на момент составления проекта? Будете ли вы принимать во внимание уменьшение объемов публичных сделок в 2019 году?

— Я не думаю, что это произойдет. Повторюсь, публичные сделки не являются рынком. Например, я — участник рынка труда. Моя зарплата не публична, но это не перестает делать меня таким участником. Точно также существенная часть любого рынка находится вне публичной сферы. Нам кажется, что рынок существенно больше, чем описывается исследованиями.

Возможно, стратегия будет расширяться новыми инициативами. Как изменения в Правительстве повлияют на венчурный рынок, оценить сейчас сложно. Но мы не думаем, что может быть существенный сдвиг как в оценке значимости венчурного рынка, так и в той команде людей, которые являются проводниками его идей.

Можно посмотреть опыт США, Китая, Израиля: в этих странах венчурный рынок занимает около 0,3% ВВП. Это сравнительно немного, но он продуцирует инновации, технологии, продукты, которые в дальнейшем вливаются в экономику страны и приводят к интенсивному росту крупнейших компаний и сегментов. Именно эту роль мы отводим венчурному рынку в нашей стране.

Целевые цифры стратегии не будут подвергнуты ревизии; 0,3% ВВП — это показатель, близкий к эталону. Венчурный рынок должен примерно столько весить в любой технологически развитой экономике.

— Вы уже общались с новым главой Минкомсвязи?

Мы только начинаем вовлекаться в работу обновленного правительства. Но с учетом того, что предыдущий вице-премьер (Максим Акимов. — Inc.) является председателем совета директоров РВК, нашими постоянными контрагентами являются несколько министерств, вовлеченных в инновационное развитие экономики, и я думаю, в ближайшей перспективе нам предстоит встроиться в их работу.

— А Максим Акимов останется на посту главы совета директоров РВК?

— Пока не знаю, этот вопрос еще не обсуждался.

— Вы упомянули, что изучаете опыт других стран. Какой из них мог бы быть наиболее актуальным для России?

— Мы изучаем опыт Евросоюза, Китая, Израиля, американский рынок.

Слепо копировать зарубежные модели на наш рынок было бы неправильно, мы другая страна, с другой структурой экономики.

Кроме того, все эти рынки формировались в разное время: американский — в 197080-х, израильский — в 2000-х, китайский — в 2010-х.

Но схожие моменты есть. Например, в китайских практиках мы обращаем внимание на ту скорость, с которой китайское государство освоило венчурные инструменты как способ поддержки частной инициативы. Оно сыграло большую роль для развития венчурного рынка, сейчас он стал зрелым и государство постепенно уменьшает свое участие. Этой стратегии придерживаемся и мы.

Что будет влиять на российский венчурный рынок в 2020 году? От чего будет зависеть его рост?

— Мы ждем, что главным вектором развития будет дальнейшая экспансия на венчурный рынок корпораций. Также мы ожидаем несколько IPO, потому что мы видим российские компании, которые дозрели до привлечения публичного финансирования на российских и международных рынках.

Мы не сомневаемся, что российские публичные площадки смогут продолжить работу по созданию возможностей для технологичных компаний, обладающих меньшей капитализацией, чем традиционные «голубые фишки», для привлечения публичного финансирования через займы и IPO small caps.

Подобные заимствования уже делают наши портфельные компании — такие как Softline. И мы думаем, что российский публичный рынок будет также рассматриваться российскими игроками как один из способов привлечения финансирования и экзитов для фаундеров и инвесторов.