В погоне за единорогом: как деофшоризация и санкции помогут воплотить венчурную мечту России
Международные санкции в отношении России подорвали российский венчурный рынок. И дело даже не в том, что львиная доля западных фондов покинула страну, а российские фонды, поняв это, сами переключились на другие рынки. Санкции сделали стартапы с российской «пропиской» токсичными в глазах мировых фондов и частных инвесторов, практически лишив их шансов стать мировыми, находясь в России.
Государство как инвестор
Однако в последнее время большой бизнес, в том числе аффилированный с государством, берет под крыло высокорисковые бизнесы, причем, в отличие от государства, делает ставку не на отечественные механизмы поддержки стартапов, а прежде всего на международные «ускорители». Согласно статистике, корпоративные инвестиции в венчурные сделки в России в 2018 году выросли в 7 раз.
За прошедшие полгода уже 2 крупные российские корпорации начали прицельную охоту за перспективными бизнесами в партнерстве с ведущими международными бизнес-акселераторами. Так, в сентябре 2018 года Сбербанк запустил программу с 500 startups, а в марте 2019 «Северсталь» — с GVA. Это тем более примечательно, что сотрудничество началось не тогда, когда Россия активно привлекала западный капитал, а сейчас, в период санкционного противостояния, когда прямые иностранные инвестиции (ПИИ) упали до рекордных $1,9 млрд в 2018 году, то есть в 49 раз к 2013 году.
Российские корпорации, подстегиваемые угрозой санкций, наблюдают космическую доходность ранних инвесторов технологических единорогов. Не так давно стало известно, что инвестиция фонда Benchmark, вложившего в Uber $9 млн на ранней стадии (2011 год), может обернуться прибылью $6,9 млрд (более 76,5 тыс. %) при $55 за акцию.
Мечты о единороге
Ожидание новых санкций к тому же подталкивает крупный бизнес к укреплению связей с Западом. Вместе с тем по миру прокатилась масштабная волна деофшоризации, в частности, вступили в силу в январе изменения регуляторной политики со стороны властей ЕС. В России этот тренд укрепляется продлением амнистии капитала. В результате в прошлом году в Россию начали возвращаться деньги, это заметили в Сбербанк Private Banking. И это еще один повод задуматься, во что инвестировать. Часть из них будет и, возможно, уже вложена в недвижимость и другие низкорисковые активы, а часть будет инвестирована в венчурную экономику с целью извлечения сверхприбыли при экзите из набравших вес стартапов в будущем.
И тут у топовых мировых институтов поддержки бизнеса огромный опыт и компетенции. Крупный бизнес, в отличие от государства, не станет тратить свои средства и время на неработающие механизмы развития, которые не приведут к появлению единорогов. Показатели работы ведущих мировых акселераторов говорят о том, что им удалось создать конвейер по производству стартапов-миллиардеров, давая им возможности для взрывного роста и выхода на богатые международные рынки. Все тот же 500 startups, по подсчетам специалистов, нашел и обучил 10 единорогов, Techstars — 8, а Y combinator — и того больше, 19. Причем все вместе эти акселераторы еще и ускорили 199 бизнесов, каждый из которых оценивается минимум в $100 млн.
Их российские коллеги, в свою очередь, доказали способность создавать крепкие по российским меркам малые и средние компании, но так и не приблизились к заветной цели любого института поддержки бизнеса — не вырастили единорога. Согласно отчетности фонда развития интернет-инициатив, который недавно завершил фазу активного инвестцикла и перешел на модель greenline, стоимость принадлежащих фонду долей в стартапах составляет 5,5 млрд руб., а суммарная капитализация IT-компаний, в которые проинвестировал ФРИИ, превышает 20 млрд руб.
Безусловно, в России есть образцовые ИТ, и не только бизнесы, такие как «Яндекс», Mail.ru, «Вконтакте», но даже они, сколотив состояние в России в начале нулевых, то есть на стадии зарождения этих ниш, испытывают трудности с попаданием на сверхконкурентные международные рынки, на которых властвуют единороги другого рода, с капитализацией выше $1 трлн.
К тому же и эти и другие витринные российские саксес-стори конца нулевых и начала десятых, такие как Tinkoff, Avito и Badoo, обязаны своему успеху предприимчивости основателей и их основным инвесторам, а не выстроенной системе поддержки начинающих предпринимателей. Причем последний — сервис знакомств — покорял рынок США уже покинув Россию и при помощи популярной Уитни Вулф Херд, сооснователя Tinder.
В ожидании триллионов
Так что же покупает российский корпоративный сектор и чего же не хватает венчурной экосистеме России? Прежде всего это пресловутые связи с крупными инвесторами и менторами, которые сосредоточены на развитых венчурных рынках, ведь именно этой помощи от них ждут стартапы. По данным рейтинга Seed DB, совокупные инвестиции в стартапы-резиденты первых 5 акселераторов превышают $40,6 млрд. О таких деньгах венчурная индустрия России может разве что мечтать — или планировать, как их привлечь. Согласно новой стратегии РВК и Минэкономразвития, за счет вовлечения страховых и пенсионных фондов суммарный рост предложения капитала на венчурном рынке может достигнуть 2,7 трлн руб. к 2030 году, то есть вырасти в 10 раз.
Что же мешает российским проектам привлекать средства инвесторов из США напрямую? Инвесторы в США редко или почти не вкладываются в идеи, которые не защищены патентным правом США и которые не локализованы на территории самих США, поскольку это создает сложности с контролем за принятием решений и участием в жизни стартапа. Если только сами эти инвесторы не живут и не работают в стране инвестирования, как в случае с Baring Vostok. Если же мировые инвесторы будут получать российские проекты от знакомых и проверенных институтов поддержки бизнеса, шансы на решение вложить в стартап средства это явно увеличит.
Отсюда пресловутая заинтересованность чисто материального толка в том, чтобы проект «выстрелил», получил инвестиции. Ведь тогда ставки и для самого акселератора — его доля в стартапе — сильно растут. В тех же первых 5 акселераторах рейтинга инвесторы всего продали своих долей в стартапах на $10,9 млрд. Поэтому, по словам уехавших стартапов, в акселераторах в Долине практически не уделяют внимания обслуживающим функциям вроде бухучета и другим азам. Весь фокус — концепция продукта, доказательство востребованности, правильная «упаковка» и развитие компетенций для презентации проекта инвестору.
Взаимность акселераторов
Участие в ведущих акселераторах сродни кредитному рейтингу в три «A» от «Большой тройки». Инвесторы настолько уверены в экспертизе работающих там менторов и стратегов, что каждый стартап, прошедший программу акселерации, например в YC, оценивается в $1,7 млн. Все дело в навыке разглядеть в команде из 2-3 сидящих за компьютером программистов, едва создавших MVP, будущих миллиардеров и научить их формировать и воплощать такие выигрышные гипотезы. Научиться этому можно только у тех, кто обладает опытом запуска успешных мировых бизнес-проектов.
Доморощенный акселератор может сделать конкурентоспособный в России продукт, но крупный бизнес видит вложение в стартап как реальную инвестицию и в этой теме ищет мировых специалистов. Что же делать молодым предпринимателям с мировыми амбициями, которые не оказались в предметном фокусе новых корпоративных акселераторов?
Из всех международных некорпоративных акселераторов, работающих в России, остался только канадский YEDI. Международные аналитики из UBI Global признали этот акселератор лучшим в мире работающим при вузах, в том числе из-за высокого показателя выживших стартапов (87%). В YEDI высоко оценивают потенциал российского рынка и также утверждают, что российским начинающим предпринимателям кроме менторства не хватает банальных связей с развитыми венчурными рынками, и прежде всего с северо-американским. YEDI также договаривается с российскими институтами развития о помощи в выводе российских стартапов на рынки североамериканский и Ближнего Востока, в частности в Израиль.
Хотя примеры присутствия мировых институтов поддержки бизнеса все еще единичны, похоже, что по мере нарастания санкционной напряженности их число будет увеличиваться. Во-первых, в силу потребности в появлении новых высокотехнологичных лидеров, а во-вторых, потому что для российских корпораций сотрудничество с такими институтами — это еще и шанс снизить риск попадания под санкции за счет создания правильного имиджа: открытых, связанных с Западом структур. И это означает, что у молодых бизнесменов в России появляется реальный шанс на то, чтобы создавать мировые миллиардные бизнесы, не покидая её.
