Алексей Фурсин, Артем Темиров и Никита Ким
Регина Белова
автор Inc.
Российский бизнес не привык ждать подарков от власти — 42% предпринимателей считают, что инициативы чиновников им только мешают (это по данным аналитического центра при правительстве). Но столичная мэрия, кажется, задалась целью разорвать этот порочный круг. С какими проблемами сталкивается московский бизнес и чем ему может помочь городское правительство? Как побороть стереотипное представление о предпринимателе как спекулянте и мошеннике? И что поможет угомонить чересчур ретивых ревизоров и контролеров? Такие темы обсудили Алексей Фурсин, отвечающий в московском правительстве за развитие предпринимательства и инноваций, сооснователь кооператива «Черный» Артем Темиров и управляющий партнер Inc. Никита Ким. Разговор был долгий — потребовалось 2 встречи, — но и тема непростая.
«Может, начнем уважать предпринимателя?..»
Никита Ким: Я правильно понимаю, что нацпроект МСП — главный документ, которым ваш департамент сейчас руководствуется в своей деятельности?
Алексей Фурсин: Не совсем так. То, что такой национальный проект есть (как дорожная карта, как документ, определяющий цели каждого региона и страны), — это очень важно. Это KPI, и KPI долгосрочный, до 2024 года. Но это не значит, что мы начинаем работать с нуля. Москва всегда делала ставку на развитие предпринимательства, в городе уже более 825 тыс. предприятий малого и среднего бизнеса. Москва — крупнейший рынок сбыта в России, концентрация человеческих ресурсов, туристического потока. Стоит сказать, что в городе как самое большое количество предпринимателей, так, соответственно, и самое большое количество разнообразных сложностей, с которыми они сталкиваются, и наша задача в ежедневном режиме помогать с этими сложностями справляться. То есть наш главный документ — это список ежедневных задач и вопросов от предпринимателей, которые мы должны решить.
Ким: За последние 10 лет мы уже видели сотни документов, идей, призывов повысить что-то на какое-то количество процентов. И все это уходило в слова. В чем принципиальное отличие, «фишка» очередного нацпроекта МСП? Думаете, на этот раз будет по-другому?
Фурсин: Чтобы ничего не происходило, надо ничего не делать. Риски остаются всегда (и коммерческие, и некоммерческие). Например, есть проблемы, связанные с контрольно-надзорной деятельностью. Нам о них известно, и в публичном поле они периодически появляются. Но президент уже дал свою четкую позицию по «регуляторной гильотине». Есть общее понимание, что прорыв в сфере малого и среднего бизнеса необходим. Такой концентрации поручений, институтов, различных средств и инструментов просто не было никогда. Осталось сделать самое сложное, как оказалось, — чтобы ими начал пользоваться бизнес.
Ким: Мне всегда казалось, что в стране ничего не изменится, пока национальным вектором не станет что-то вроде «Думай и богатей!» Потому что сейчас, если полистать прессу, предприниматель — это странный и подозрительный человек, потенциальный мошенник. С этим вы работаете?
Фурсин: Вопрос даже не в СМИ, а в ментальности, заложенной еще с советских времен (а может быть, и раньше), в которой предприниматели — это спекулянты, фарцовщики, ворюги и все такое. Конечно, мы сейчас пытаемся перевернуть сознание людей. Ты идешь утром, заходишь в кофейню и покупаешь стаканчик кофе с собой — кто тебе его приготовил? Барыга? Мошенник? Или все-таки предприниматель, который создал для тебя это благо: привез откуда-то зерна, научился технологии, нанял людей, платит им зарплату, вложил деньги, постоянно рискует? Так, может, мы все-таки начнем уважать предпринимателя и говорить ему спасибо, что он вообще есть?
Ким: А потом он еще заплатил налоги, которые пошли на здравоохранение, обустройство детских площадок, социальные активности.
Фурсин: Вот именно! Но об этом почему-то никто не вспоминает. Значит, мы будем об этом напоминать, рассказывая людям истории предпринимателей, которые работают и живут рядом с ними.
Ким: У вас уже есть какие-то задумки и успехи в популяризации предпринимательства?
Фурсин: Мы начали с пилотного проекта: сначала нам предложили провести выступления в школах, мы позвали нескольких предпринимателей — они рассказали о себе и своем бизнесе. Школьники слушали не отрываясь — за несколько часов ни один не ушел и в телефон не посмотрел! И мы тогда подумали: почему бы не сделать этот проект содержательнее и масштабнее? В результате в октябре прошлого года мы запустили проект «Бизнес-уикенд», где московские школьники и студенты могут в выходные дни обучаться предпринимательству
Ким: Они реальные деньги зарабатывают?
Фурсин: Реальные. Тем более, сейчас появился удобный формат самозанятых — поэтому всё возможно. И мы видим, как у них горят глаза…
Федеральный нацпроект ставит задачу сформировать положительный образ предпринимателей и увеличить их число. А откуда они могут появиться? Кто должен подпитывать предпринимательский рост? Наверное, молодежь, учитывая, что сейчас у них немножко меняются стереотипы: не обязательно искать себе место по найму, можно реализоваться и в собственном деле.
«Нас “развернули” несколько раз»
Ким: Какие-то конкретные KPI стоят перед вами? Например, увеличить количество предпринимателей в столице?
Фурсин: Как раз с этим показателем проблем нет. Ежедневно в среднем создаётся более 450 компаний, и это не считая самозанятых. Тут есть другой аспект. В августе мы получаем актуальные данные от налоговой инспекции и понимаем, что около 10% МСП закрылись. И за всеми ними стоят конкретные люди. Да, это нормальный процесс для бизнеса: кто-то выигрывает, чья-то модель нежизнеспособна. Но можем ли мы помочь этим людям встать на ноги, не совершить ошибки, которые привели бы к закрытию предприятия? Это не KPI, но это системная задача, которую мы решаем.
Ким: Как в Москве проходит эксперимент с самозанятыми?
Фурсин: Москва — один из 4-х пилотных регионов, и сейчас более 50 тыс. граждан столицы уже зарегистрировались. Но пока сложно давать оценки — мы до сих пор до конца не понимаем все плюсы и минусы, потому что нужно набрать определенную критическую массу данных. Одно уже можно сказать точно: у проекта большой потенциал. Особенно в сфере популяризации и изменения менталитета: ты платишь сниженный налог, стать самозанятым очень просто (есть специальное приложение для телефона), огромное количество сервисов от ведущих банков, возможность начать свой бизнес с помощью нескольких кликов, также не стоит забывать социальные преимущества, такие как доступность кредитных средств, в том числе и на личные цели.
Ким: Артем, вы пользуетесь какими-то «ништяками», которые дает Москва своему бизнесу?
Темиров: Нет. Когда нам это было нужно 6 лет назад, нас «развернули» несколько раз. Мы зарегистрированы как производственный кооператив, что достаточно редко для Москвы и всей страны. Плюс всем нам было по 24-25 лет, то есть мы попадали под категорию молодежное предпринимательство — а там субсидии. Мы на них подавались, но на самом деле нас интересовало помещение — в Москве эта головная боль как была, так и осталась. Тогда, в 2013 году, мы написали огромное письмо, где спросили: как нам, субъекту молодежного предпринимательства и малого бизнеса, арендовать помещение напрямую у города, минуя аукцион? Потому что аукционная система предполагает наличие какого-то уставного капитала и денег, которые ты можешь заморозить, — в общем, миллион всего. При этом были льготы, в соответствии с которыми малый бизнес имел право арендовать помещение напрямую.
Нам тогда прислали ответ, что это не соответствует политике Москвы: типа, снимайте через аукцион. Но это бессмысленно, потому что через аукцион у тебя условия абсолютно нерыночные, — ты должен сделать так много всего! С точки зрения затрат проще пойти и снять помещение на рынке. Что мы в итоге и сделали… Хотя при этом мы все еще видим огромное количество пустых помещений, которые принадлежат городу и которые никто не может снять, потому что их нет на аукционах — либо еще по какой-то непонятной причине.
Ким: Алексей, это системный случай или это только у Артема?
Фурсин: Да, городское имущество идет через аукцион. Другого способа его передачи нет. Но установлена льготная начальная цена для аукциона — 4,5 тыс. руб. за 1 кв. м. Это неплохая цена, но только если ты один участвуешь в аукционе. Когда же приходят несколько организаций (и все субъекты малого предпринимательства), они начинают торговаться. Мы на такую ситуацию не можем повлиять — это рынок, это аукцион.
Сейчас мы с департаментом имущества формируем реестр того, что пойдет исключительно под МСП. Но все равно ни на федеральном, ни на региональном уровне другого способа передачи нет — только через конкурентные процедуры. Поэтому здесь действительно надо анализировать конъюнктуру: иногда выгоднее арендовать помещение на рынке у частников, это правда.
Темиров: Тем не менее, производственные помещения все равно логично снимать у города.
Фурсин: Да, у нас есть 35 технопарков (5 городских, 30 созданы частным бизнесом). Там достаточно комфортные условия для аренды, есть вся внутренняя инфраструктура, центры коллективного пользования. Но сейчас большая потребность именно в производственных площадях — у них уже дефицит начинается.
«О нас никто не знает!»
Фурсин: Отдельный блок нашей работы связан с экспортом. Мы 2 года назад запустили программу Made in Moscow, сейчас дополнительно развиваем экспорт услуг. Потому что за границей о нас никто не знает! Почему едут в Швейцарию или в Израиль? Потому что о них знают! Спрашиваю наши клиники: «Почему вы не продвигаете свои услуги?» Они говорят: «Нет задачи такой».
Раньше никто для себя такую задачу не ставил — ни на нашем уровне, ни на федеральном. А сейчас все задумались об экспорте туристических, строительных, образовательных, медицинских услуг. И по продукции то же самое…
Темиров: Россия сейчас — одна из передовых стран по кофе, чемпион. Проводятся бесконечные чемпионаты по обжарке кофейных зерен. Но экспортировать что-либо из России, когда это касается продуктов питания, сложно.
Ким: Почему? Там это не нужно?
Темиров: Нет, потому что увеличивается стоимость из-за транспортировки, плюс большое количество бумажек нужно сделать. А это может себе позволить компания, которая продает свой товар, условно, в «Перекрестке», — для нее это станет расширением рынка. А для какой-нибудь маленькой компании это просто превратится в дополнительную огромную проблему.
Ким: Правительство может чем-то помочь здесь?
Фурсин: Мы субсидируем затраты на сертификацию продукции (отдельным компаниям требуется сертификация менеджмента). На транспортировку продукции мы тоже даем субсидии — до 3 млн руб. на каждую из этих затрат.
Темиров: В Дубае есть полка «Сделано в России», а в московских супермаркетах нет полки «Сделано в Москве». Я знаю огромное количество маленьких предприятий, которые попадают во «Вкусвилл» (он продает всё под своей этикеткой – и экономика работает), но не могут попасть в обычный супермаркет. Потому что полностью меняется принцип ценообразования — там нет никаких льгот, ничего.
Фурсин: Есть эта проблема, и мы ее уже неоднократно обсуждали с сетями. Но у нас постоянно на эту тему вопросы с точки зрения антимонопольного законодательства: почему ваши московские компании должны обладать преференциями по сравнению с теми, что располагаются, например, в Московской области? Но вопрос не бросили, диалог продолжаем.
«Нет такой пробирки, в которой бы что-то не нашли»
Ким: Короткий, но важный вопрос. Бизнесмен открывает шашлычную или что угодно, после чего к нему приходят участковые, пожарные, санэпидстанция и другие органы государственной власти. Вопросы решаются, но, назовём это так, на финансовой основе. Насколько характерна такая картина для Москвы?
Фурсин: Конечно, вопросов по контрольно-надзорной деятельности — по-прежнему огромное количество. У нас остались некоторые нормы, которые еще в советские времена действовали, и про них никто не знает. Как говорят сегодня предприниматели, нет такой пробирки, в которой бы что-то не нашли. Выход в консолидации усилий и донесении позиций предпринимателя, мы готовы такой диалог обеспечивать 10 раз, 20 раз, столько, сколько нужно. Но эти предложения должен сформировать бизнес, мы здесь больше в роли лоббистов выступаем. А вот у бизнеса не всегда хорошо с объединенной позицией по какому-то вопросу. Мы собираем бизнесменов регулярно и просим буквально эти предложения сформировать. Если мы опять начнем придумывать за них, что лучше отменить, а что оставить, это ни к чему хорошему не приведет.
Ким: Артем, вы сталкиваетесь с чем-то подобным?
Темиров: Я скажу, что это ведет к большим проблемам. Есть случаи, когда надзорные органы закрывали заведение на 40 дней (а с учетом аренды и зарплат это означает вообще финальное закрытие бизнеса). Например, у людей сеть из 9 точек (и все прибыльные), а ее закрывают на длительный срок, – всё, они банкроты! Еще недавно случилась история с кафе «АндерСон»…
Все эти случаи убеждают нас, что сейчас нам лучше не открывать вторую, третью, четвертую и пятую кофейню (хотя и есть запрос). Риски перевешивают: мы вложим очень много времени, сил и денег в создание еще одной точки, но любая проверка может что-нибудь найти.
Мы недавно общались с ресторанной ассоциацией — у них нормы разрабатывались то ли в 1928, то ли в 1932 году и с тех пор не менялись (лишь чуть-чуть в 1950 годах)…
Фурсин: Интересно, что когда мы собирали бизнес-сообщество обсудить вопросы санэпиднадзора — пришло человек 50. Я попросил перечислить устаревшие или неправильные требования — назвали только 20. Поэтому здесь вопрос вообще ко всем предпринимателям: будем молчать — все у нас так и останется. Нужен диалог.
Ким: А если вымогают деньги? Через вас как-то проходят эти истории?
Фурсин: У нас есть штаб по защите бизнеса, но мы не можем вмешиваться в правоохранительную деятельность или, допустим, в спор между двумя хозяйствующими субъектами. Разбираем только жалобы, претензии и замечания, которые связаны с органами государственной власти города Москвы и их подведомственными организациями.
Ким: Давид Якобашвили в интервью нам недавно сказал: «Сегодня правоохранительные органы относятся к предпринимательству почти как к преступлению». Вы сталкиваетесь с такими кейсами? Можете ли вы быть неким барьером между бизнесом и правоохранителями?
Фурсин: У нас хорошее взаимодействие с прокуратурой города. Конечно, если связанный с правоохранителями вопрос уже вылился в судебный процесс, здесь уже только решение суда. Еще с прошлого года мы проводим «Час предпринимателя»: в каждом округе собирали за одним столом правоохранителей, «надзорщиков» и представителей бизнеса — просто любых, звали всех подряд. Я говорю предпринимателям: «Вопросы есть какие-то?» Все молчат. Понятно, что есть недоверие со стороны бизнеса к власти — и к Правительству Москвы в частности. Глупо это отрицать. Но тут надо определиться все же: либо мы вместе решаем эти проблемы, либо мы продолжаем молчать на встречах и ничего не меняется.
«Бизнес по клику»
Ким: Алексей, бывает ли у вас ощущение, что строите потемкинскую деревню в пределах Садового кольца?
Фурсин: Нет, потому что, если смотреть по округам, то каждый сектор города – Садовое, Бульварное, районы у МКАД, — мне кажется, для разного вида бизнеса. Соответственно, и работаем мы с ними по-разному, согласно специфике их деятельности. Но у нас нет преференции для компаний в центре, нам все равно, располагается компания в ЦАО или в каком-то из других округов Москвы. Они одинаково для нас важны. Это без лишнего пафоса. Более того, мы сейчас видим и поддерживаем новую тенденцию районного предпринимательства. Недавно я провел встречу с предпринимателями в Северо-западном округе — просто собрали владельцев кофеен, магазинов, химчисток, которые в этом районе работают. Когда я начинал рассказывать, чем мы можем помочь, — просто чистый лист: никто ничего не слышал и не знает. И их волнуют не только вопросы помещений и кредитов. Например, их интересует, как выстроить взаимоотношения с местными жителями: кафе находится в жилом доме, и жильцы постоянно пишут жалобы. Поэтому сейчас мы хотим запустить проект по, скажем так, примирению бизнеса и граждан. Это важно, потому что популяризировать предпринимательство надо не только среди потенциальных предпринимателей, но и среди горожан, как потребителей. Так повелось, что профессии учителя и врача престижные и уважаемые в народе, а предприниматели зачастую живут не с самым положительным имиджем в глазах населения. Это неправильно, и это еще одна задача для нас.
Темиров: С жалобами от жильцов в центре такая же есть проблема: у жильцов больше силы, чем у бизнеса…
Ким: Их просто самих больше… Еще такой вопрос к Алексею: допустим, я предприниматель и вчера узнал о существовании вашего департамента. Какие конкретные действия мне имеет смысл сегодня совершить?
Фурсин: В течение месяца «докрутим» свою онлайн-платформу. Там любой предприниматель сможет ознакомиться с набором программ, в зависимости от своего вида деятельности и возраста, будь то молодежное предпринимательство, женское, социальное, ориентированное на экспорт, ретейл или производство. Такой ресурс важен и удобен — всё о бизнесе в Москве.
Сейчас же первый шаг — прийти в центр услуг для бизнеса и просто получить то, что там могут предложить. Обозначаешь набор своих потребностей — деньги, оборудование, помещение, информация, продвижение своей продукции, — и тебе рассказывают, чем мы можем помочь. А мы можем дать заем, помочь с оборудованием, его сертификацией…
Ким: Этот сервис уже действует?
Фурсин: Да, но, в основном, это в офлайне. А в онлайне – консультационные и образовательные услуги. Можно подать заявку по интернету, но получить какую-то субсидию в режиме онлайн не получится — все равно нужно подавать документы и всё остальное. Город дает огромное количество возможностей. Основное наше правило — город за предпринимателя, город готов во всем предпринимателя поддержать. Но и сам предприниматель должен быть активным, интересоваться, изучать возможности, задавать вопросы, участвовать в диалоге с органами, осуществляющими контрольно-надзорную деятельность.
Ким: Какой в идеале должна быть общая картина бизнеса в Москве через 4 года? Что будет не так, как сейчас?
Фурсин: Думаю, учитывая развитие технологий, многое уйдет в онлайн — как со стороны бизнеса, так и государства. Мы буквально на этой неделе обсуждали создание онлайн-платформ по оказанию различных услуг для бизнеса. Должны быть сервисы, когда ты, сидя в кафе, смог с помощью клика открыть бизнес, найти партнеров и рынок сбыта и начать осуществлять продажи.
Во-вторых, сейчас активно внедряется роботизация — в большей степени на производстве, но она затрагивает и сервис. Скоро, когда мы с вами будем приходить в магазин, там не будет продавца, но надеюсь, это не коснется кофеен, — хочется, чтобы кофе готовил все-таки человек.
