Urban Express: как «экспресс урбанизации» и феминизм меняют мир и бизнес

Urban Express: как «экспресс урбанизации» и феминизм меняют мир и бизнес

Мир стремительно урбанизируется и феминизируется. Это, в общем, далеко не новость, но Пер Шлингман и Кьелл Нордстрем (соавтор бестселлера «Бизнес в стиле “фанк”»), старательно разбирают сложный клубок связанных с этим трендов и тенденций. О том как наша жизнь будет меняться в самом ближайшем будущем, они рассказывают в книге «Urban Express: 15 правил нового мира, в котором главные роли у городов и женщин», — она выходит в мае в издательстве «Альпина Паблишер».


Современный город — это близость и прозрачность. Здесь мы становимся зависимыми друг от друга. Компании кооперируются. Люди кооперируются. Политические партии кооперируются. Те, кто раньше был вашими конкурентами, постепенно превращаются в ваших лучших друзей.


Множество партнеров


Чтобы понять логику урбанистической среды, стоит внимательнее рассмотреть ситуацию с ресторанами. В НьюЙорке можно отыскать японский ресторан для страстных любителей свиных ножек. Для тех, кто склонен подглядывать за другими, есть заведение The Peep на Принсстрит, 177. Оно предлагает отличную тайскую еду и возможность понаблюдать за тем, что творится в зале, через прозрачные с внутренней стороны стёкла в туалетных кабинках. Кстати, раз уж речь зашла о туалетах… Любите поесть, сидя на толчке? Поезжайте в Тайбэй и сходите в The Modern Toilet. Гости ресторана едят, восседая на унитазах, и вся его обстановка пронизана туалетной тематикой. Еда, понятное дело, подается в ночных горшках. С удовольствием съели бы яблоко? Посетите Pomze в Париже, где найдете в меню более 120 блюд из яблок. Если хотите, чтобы вас обслуживали миниатюрные люди, похожие на хоббитов, загляните в Hobbit House в Маниле. И конечно, у вас есть возможность поесть в полном мраке. Ужин в темноте. Говорят, тогда обостряются все другие чувства. Для этого подойдет, например, Svartklubben (название переводится как «черный клуб») в Стокгольме — ресторан слепых.

Специализация на полную катушку. Близость и соцсети позволяют создавать гиперспециализированный бизнес. Хорошо это или плохо? Это уже другой разговор. Сейчас мы знаем больше и можем делать больше, чем когда-либо раньше. Кроме того, все мы становимся чуточку богаче и подвигаемся ближе друг к другу. Рынки для всех. Конечная станция нашего Urban Express (если таковая вообще существует) — всего в нескольких предложениях.

Специализация труда не нова. Еще Сократ говорил, что лучше выполнить одну маленькую задачу хорошо, чем сделать много дел, но плохо. Звучит разумно и правильно. Не нужно быть макроэкономистом, чтобы до этого додуматься. Но гиперспециализация, возможно, идея более свежего розлива. Как и все в нашей жизни, эта необычайная дробность имеет свою цену. Стремительно растущий объем знания и усиливающаяся специализация требуют сотрудничества. Глубокого сотрудничества. Многообразного сотрудничества. Постоянного сотрудничества. Никому не под силу делать все самому. Оглянувшись по сторонам, мы повсюду видим тому подтверждения. Можно предположить, что наша жизнь встает на другие рельсы. Мы вынуждены включать других, а не исключать их. Капиталистическое сердце забилось в другом ритме. Конкуренция, эгоизм и личная выгода все еще с нами, конечно. Но из-за тесноты урбанистического мира большинство сфер человеческой деятельности постепенно опутывает плотная сеть, сотканная из партнерских связей и новых технологий.


От Марии Кюри до Avicii


Начнем с науки. История Нобелевских премий уходит в прошлое на 100 с лишним лет. Нобелевская премия — одна из самых желанных наград, которую может получить ученый. Учреждена она была в 1901 году. Список нобелевских лауреатов в разных научных дисциплинах интересно почитать по многим причинам. Он дает прекрасное представление о длинном отрезке времени. Если вглядеться повнимательнее, в нем, естественно, можно обнаружить некоторые закономерности. Конечно, всегда можно развести долгую дискуссию о том, в чем именно состояла суть тех или иных открытий. Но вот одно из наблюдений, которые можно сделать в первую очередь: в начале XX века явный перевес был на стороне европейцев. И неслучайно. В то время Европа все еще была центром мира. Дух капитализма и науки еще не переместился. Ничтожно малое число женщин. Мария Кюри, получившая премию по физике в 1903 году, стала исключением. В наши дни, как правило, выигрывают американцы. Наглядный пример того, как США, став сверхдержавой, узурпировали власть Европы.

Но еще больше бросается в глаза то, что в начале XX века лауреатами сплошь становились отдельные личности и, за очень редким исключением, мужчины. Одна область знания. Одна ярко сияющая звезда. Нильс Бор получил премию по физике. Лайнус Полинг получил премию по химии — в одиночку. Лишь в нескольких случаях награду завоевывал дуэт ученых. А уж трио до конца XX века было столь же редким явлением, как и рождение тройняшек. Но в 2011 году уже наблюдалась обратная закономерность. В 3 из 6 основных категорий премию — и признание — разделили между собой трио. В тот год 3 африканские женщины были удостоены Нобелевской премии мира, а премию по медицине, как и премию по физике, получили трое западных мужчин. Двумя годами позже, в 2013 году, эта закономерность стала еще отчетливее. Премии по экономике, химии и медицине были присуждены трем трио. Премию по физике за свой упорный поиск бозона Хиггса (или частицы Бога) разделили Питер Хиггс и Франсуа Энглер, а премия мира досталась OPCW — Организации по запрещению химического оружия. И только премию по литературе получил один человек.

Мы обнаружим ту же закономерность, если изучим выборку статей, опубликованных в научных журналах. На протяжении последних лет там наблюдается отчетливый, устойчивый рост числа соавторов. Тут же возникает два возможных объяснения. Либо мы всегда привлекали других к охоте за новым знанием, но награждали только одного охотника. Самого выдающегося. Либо условия и характер охоты изменились. И теперь мы должны охотиться группой. Охотничьи угодья — и добыча — стали слишком велики.

Подозреваем, что второе. Масса знания, даже если форма его расплывчата, слишком широка, глубока и многогранна, чтобы кто-то один мог полностью ее объять. Более того, наш прогресс в любой сфере почти всегда напоминает трюк труппы акробатов. Мы встаем на плечи тех, кто был до нас.

Можем заглянуть глубже. В другие сферы. Как ни крути, поиск знания — это лишь часть нашей жизни. Возьмем развлечения. Современная музыка зачастую становится результатом командной работы. Таланты, которые пишут собственные тексты и мелодии и сами же их исполняют, встречаются все реже и реже.

В наши дни у всего может быть вплоть до 8 или 10 соавторов и каждый будет вносить в общее дело значительный вклад. Возьмем, к примеру, рано ушедшего звездного диджея Avicii. Чтобы добиться успеха, ему требовалось куда больше 2-3 партнеров и совместных работ — даже несмотря на тысячи часов собственных экспериментов.


Новый ритм капиталистического сердца


То же самое происходит и в мире корпораций и магазинов. Альянсы отелей и авиалиний объединяют компании разных владельцев со всего мира. Независимые компании работают вместе. Свой бизнес-вариант совместного одиночества. Порой это закрепляется так или иначе в форме совместного владения. Порой нет. Юридические детали варьируются, но ясно одно: сотрудничества становится все больше.

Вселенная Apple соревнуется со вселенной Android в своих попытках создать для пользователей самый привлекательный продукт. Microsoft собирается с силами и строит собственный мир. Специалисты узкого и широкого профиля одновременно. Никому не справиться в одиночку. Отрасль с наиболее, пожалуй, жесткой конкуренцией в мире — автомобильная промышленность — подкрепляет эти наблюдения. Все сотрудничают со всеми в той или иной области. Все, что было разделено, надо объединить, чтобы решать проблемы иного порядка. Сотни, а то и тысячи компаний сливаются в некое целое, которое порой можно уподобить экосистеме. В мире, где знание оказалось слишком глубоким, рассредоточенным и сложным, чтобы его был в состоянии освоить индивидуальный игрок, все выигрывают от использования возможностей друг друга.

В сфере высоких технологий все перевернулось с ног на голову. Мобильная сеть нового поколения (порой ее коротко и ясно называют 5G) должна быть в тысячу раз мощнее самых лучших из ныне используемых систем. Нам точно понадобится такая мощность, когда к интернету будут подключены даже одежда, тостеры и лифты. Высокотехнологичный мегапроект. Европейский проект METIS подразумевает сотрудничество 5 телекоммуникационных компаний, 5 крупных интернет-провайдеров, 13 университетов и автоконцерна (!). Сотрудничество и конкуренция. Но именно в таком порядке.

Как мы сказали, капиталистическое сердце забилось в другом ритме.

В Западной Европе это уже заметно и по тому, как ведут себя правительства. Во многих странах, которые долгое время управлялись одной главенствующей партией, сейчас у власти находятся коалиции. Самый очевидный пример — это, пожалуй, Великобритания. Хотя в Британии четкая двухпартийная система с одномандатными избирательными округами (что порой мешает пробиться новым партиям), премьер-министр Дэвид Кэмерон, к примеру, несколько лет назад ввел в коалиционное правительство либеральных демократов. То же характерно и для северных «супермоделей». Коалиции — доминирующая форма нашего времени.

Политические партии можно назвать рупором настроений нашей эпохи. Но тому, что мы сейчас выходим из периода, который можно было бы назвать эрой атомизации, множество причин — и дело не только в настроениях. У фрагментации и специализации есть свои побочные эффекты. Но давайте лучше обратимся к их корням. Обстоятельства во многих сферах претерпели фундаментальные перемены.

Возможно, первый из этих корней — это увеличившаяся прозрачность. В цифровом мире становится все сложнее сохранять за собой информационное первенство. Во многих случаях в нем и заключается конкурентное преимущество той или иной компании — или, как мы предпочитаем его называть, временная монополия. Но помните: все, что может быть оцифровано, будет оцифровано, а значит, станет доступным для копирования. Поэтому у многих компаний остается все меньше и меньше разумных причин закрываться и отгораживаться от своего окружения. Прирученное, сформулированное знание доступно всем. В мире становится все меньше людей с пометкой «сверхсекретный». «Мы против всех» — глупая стартовая позиция в условиях, когда эти «мы» такие крошечные, а всего остального вокруг так много. Университеты и колледжи, похоже, руководствуются теми же соображениями. Классическое представление о конкуренции будет вынуждено кануть в Лету. Нас все чаще призывают забыть о соперниках и сосредоточиться на том, как лучше справиться с собственными задачами. Порой самый удачный способ — это сотрудничество. Пусть даже с конкурентами.

Другой очевидный корень — то, как мы теперь классифицируем индустрии и компании. Цифровые технологии — это бомба, которая взорвалась в самом центре нашей социальной структуры. В результате возникли новые, более быстрые пути распространения информации. Но бомбы обычно порождают хаос и беспорядок. И потому разделить индустрии и их предложения по таким же четким, аккуратным категориям, как раньше, теперь уже невозможно. Вот как «конкуренция» определена в шведской версии «Википедии» (дата последнего обращения — 02.12.2014):

Конкуренция — термин, используемый преимущественно в экономике, биологии, политике и социологии. Эта ситуация возникает в том случае, когда несколько не зависящих друг от друга факторов соревнуются друг с другом в данном секторе.


С чем конкурирует Виагра?


Конечно, «Википедия» не истина в последней инстанции, но она отражает нашу с вами эпоху. Хорошее это отражение или плохое — другой вопрос. Ключевой термин здесь — «данный сектор». Но рамки этого «сектора» становятся, мягко говоря, неоднозначными, когда, например, сеть супермаркетов Tesco в Великобритании расширяет ассортимент своих товаров и включает в него электронику и текстиль. В Wal-Mart в США можно вообще найти практически что угодно. Ультрасовременный универсам. То же самое можно сказать и про Amazon. А кто-нибудь может указать, где проводить разграничительную линию между косметикой, средствами для ухода и едой, когда мы садимся на специальную диету ради красоты? Виагра — это лекарство или продукт развлекательного характера? Четких секторов остается все меньше и меньше. Вот вы держите в руках книгу — но с чем эта книга конкурирует? С другими книгами? Финский экономист Гёста Миквиц в 1950-х окрестил это видовой конкуренцией. Но он также указывал, что существует более широкая, а следовательно, и более сложная форма конкуренции — общая конкуренция. И тут вдруг оказывается, что наша книга конкурирует еще и с фильмами. А если подняться уровнем выше, она вообще борется за ваше время. Чуть поколдовали, и о соперничестве с другими книгами уже и речи не идет. Зато вот бокал вина и разговор с интересным человеком могут одержать верх в этой конкурентной борьбе. Деньги против денег. Время против времени. Возможно, вы читаете эту книгу в печатном виде. Обошла ли она электронные книги? Выиграла ли у версии для планшетов? Это калейдоскоп. Чуть покрутили калейдоскоп общей конкуренции Миквица — и рисунок уже другой. Его двойственный подход к проблеме конкуренции ясно показывает, что любое разделение или классификация окружающих нас явлений имеет — угадали! — ограниченный срок годности. Даже такому выдающемуся знатоку, как Карл Линней, пришлось смиренно преклониться перед новыми данными о скрещивании видов.

Если потянуть за корни еще чуть посильнее, доберемся до Гордона Мура и его закона. Тут мы найдем объяснение прорыву в распространении информации и знаний. Никому уже не под силу иметь полное представление обо всем. И крупнейшие международные корпорации, и элитные университеты вплетаются в клубок коллабораций.

Специализация — лишь одно из последствий увеличения объема знаний. Попросту говоря, мы вынуждены определять для себя собственные границы. А значит, чаще сотрудничать с другими над решением задач, которые требуют использования разных навыков. Экономика — это наука о скудных ресурсах. И вот уж чего точно не хватает нашему миру с его стремительно растущей массой общего знания и крайней степенью специализации, так это способности увидеть всю картину целиком.

Поскольку умение сформировать общее представление становится редкостью, оно быстро растет в цене. Инновации все чаще возникают вследствие того, что кому-то удалось объединить разные дисциплины в нечто новое. Чем-то похожим занимается куратор в любой художественной галерее. Когда компания Apple разработала iPhone (тем самым задав категорию смартфонов и новый тип поведения пользователя), он стал хитом не столько из-за заложенных в него технологических инноваций. Во главу угла здесь был поставлен пользователь, а не технология. Умные технологии и привлекательный дизайн — безусловно, но главным для разработчиков были мы, люди, и наши потребности. Более того, Apple стала одной из первых компаний, осознавших и противоположное: то, что не нужно клиенту. Мало у кого возникает желание почитать толстенную инструкцию к технике. Так что у iPhone не было руководства для пользователей.

Хватит аргументов. Гипотеза понятна. Мы уходим от прямой конкуренции Гёсты Миквица к большему сотрудничеству. Но, как заметно по массе аспектов человеческой деятельности, у нас находится множество поводов для инертного поведения. А порой и более того. Многие компании и организации с долгой, достославной историей не хотят и не могут перейти к сотрудничеству. Это полностью противоречит их внутренней культуре и традициям: «Мы лучше, чем они! Мы самые-самые! Наши конкуренты ошибаются!» Организации твердят это себе каждую микросекунду, и, как считается, это подпитывает их гордость собой. Но проблема в том, что такое самомнение мешает учиться и искать свежие решения в сотрудничестве с другими. Конкуренция застопоривает развитие. Сотрудничество открывает двери новым знаниям и инновациям.