Аскар Рамазанов и Илья Мерензон: как заработать на новых форматах коворкингов (и сделать технологичную дачу для топ-менеджеров и стартапов)

Аскар Рамазанов: Модным их делает в первую очередь так называемый work-life balance, это понятие уже вошло в корпоративное сознание в мире и становится популярным в России. Мы это называем иначе — workation (англ. work + vacation — «рабочие каникулы»). Формула проста: группа приезжает в резиденцию на два дня и участвует в творческих тренингах. Новое место, сотрудники занимаются чем-то отличным от того, чем в городе. На природе человек или расслабляется и уходит в созерцание, или работает как обычно — и тогда устает и уезжает не отдохнувшим. Задача загородной творческой резиденции — удерживать баланс между работой и отдыхом.

Мне кажется,  ни «оффсайт», ни «загородный коворкинг» не описывает в полной мере наш формат. Правильнее было бы его назвать «Четвёртым местом» (по аналогии с «третьим местом»)  для значимых встреч, осмысления и погружения.

Мерензон: Своеобразная дача со смыслом? Наверное, именно к этому формату будут стремиться в будущем, но сейчас это точно не мэйнстрим. Есть ли шанс, что он станет мэйнстримом в России?

Рамазанов: Это интересный вопрос. В России дача есть почти у каждого, при этом она обычно такая маленькая, что назвать их summer house («летний загородный дом»), как в США, совсем не получается. Наши дачи скорее формат агротеймента и суровых реалий, когда люди сажают картофель, но по сути напоминают голландские авангардные проекты поселений нового типа, такие как ReGen Villages. Мы впереди мировых трендов!

Мерензон: Мне кажется, формат «идеального» места для отстранения и уединения за последние десять лет эволюционировал. Сперва это была стандартная американская мечта — жить за городом, собака, большой гараж и баскетбольная площадка, и едешь в город работать. Пять лет назад это пропало, все захотели жить на Манхеттене, потому что качество жизни сильно изменилось. Сейчас наступил следующий этап?

Рамазанов: Переговоры  во время прогулок существуют со времен Платона — и Стива Джобса, но мало кто создавал для этого определенную среду. Кто-то меняет обстановку в офисе на менее формальную и располагающую к общению, кто-то меняет корпоративную культуру, становится более открытым, уходит в коливинги (пространства для совместной жизни и работы с отдельными комнатами и общими кухнями и рабочими зонами  — Inc.) — и возникает дополнительная синергия. Растет спрос на межличностную и межпрофессиональную коммуникацию — и  отсюда спрос на ретрит (уход от суеты большого города, перезагрузка, поиск тишины в самом себе и вырабатывание созидательной энергии, которой часто не хватает для принятия сложных решений).

Выход из города — необходим, чтобы члены команды сплотились и лучше понимали друг друга. В городах очень много технологических и коммуникационных изменений, человек перегружен. Людям требуется физическая изоляция, чтобы прийти в себя, а уж потом взаимодействовать с другими людьми. Сейчас существует много тренингов на тему внимания и продуктивности, развития эмоционального интеллекта, которые внедряют все — от Google до «Cбербанка».

Конкурентов у вас много. Что вы думаете про «Болотов.Дачу»? Они сейчас строят дома, предлагают кооператив?

Рамазанов: Хороший бюджетный девелопмент эконом-класса. Как в любой компании, если есть идея или миссия и она не устареет за год, два, пять лет — тогда ты преодолеешь кризисы и трудности, и в первую очередь — с наймом людей: только с подходящими людьми можно двигаться, а в России с этим катастрофа.

Мерензон: Есть идеальный пример:  LavkaLavka, очень дорогой магазин еды, за счёт миссии стал чем-то большим. Я согласен, идеология важна.

Рамазанов: Что далеко ходить — криптовалюты живут только на идее и технологии. Обвалятся, не обвалятся — это вопрос, но такое количество людей в них верит!

Мерензон: А вы не думали о варианте типа Стэнфорд-центра, где вы получали бы символическую долю в 0,5% от событий, которые происходят у вас?

Рамазанов: Мы планируем это запустить в области арта: построим ангар с диджитал фабрикейшн оборудованием, там будет артово-архитектурный инкубатор. С паблик-артом в стране не очень, поэтому есть куда расти.

Мерензон: Это будет бизнес?

Рамазанов: При развитии этих образовательных программ, этого инкубатора заказчиком может выступить девелопер или город — скорее всего, они и выступят. Это будет зависеть от уровня инкубатора.

Рамазанов: Шахматы и игра в го, как ни странно, являются определенными медиумами во всяких технологических челленджах, которые преодолевает компания. Я совершенно случайно узнал интересный кейс о Tilt Brush. Русский Google позвал меня участвовать  в конференции Think Video в Москва-сити, где меня, как архитектора, попросили в Tilt Brush продемонстрировать что-нибудь. Я нарисовал там здание блокчейн-коммуны — и получилось достаточно эффектно. И один из сотрудников Google поделился, что идея технологии Tilt Brush, которую мы демонстрировали, родилась как раз из некого VR-аппликейшена, который разрабатывался для шахмат, —движения фигур оставляли следы. Они так заинтересовали разработчиков, что эти следы остались. Шахматы ушли, а родился Tilt Brush, который позже купил Google. Самые современные технологические компании выбирают эти древние игры для демонстрации своей мощи. Это очень интересный момент — столкновение двух эпох, как прорывную технологию будущего, я использую в Чехове для разработки арт-объектов. Мы попробуем это сделать в виде VR.

Рамазанов: Не совсем так. Когда мы встретились с Долгиным (Александр Долгин — сооснователь Чехов #API. — Inc.), то сошлись во мнении, что любая интеллектуальная активность, взаимодействие, взаиморазвитие бывает разного качества. И уход от городской среды концентрации — это своего рода интуитивная необходимость.

Мерензон: Как можно монетизировать такие проекты?

Рамазанов: Есть, во-первых, банальная коммерческая эксплуатация, во-вторых, повышение стоимости самого актива, а в-третьих, потенциально, в будущем, — это увеличение стоимости всего региона. Так делали университеты в США — в промышленном штате Нью-Джерси весь регион просто бился за то, куда переедет университетский городок. Они понимали, что стоимость недвижимости во всем районе вырастет на 20%, а добавленная стоимость измеряется миллиардами, если не десятками миллиардов долларов. То же самое с Чехов #APi — огромные преимущества получит не только сама резиденция, но и все, что вокруг. Потенциальное бизнес-направление — скупить недвижимость вокруг. Легко могу себе представить маленький городок-сателлит вокруг этого.

Мерензон: На самом деле ты знаковая персона в теме коворкингов и коливингов — ты либо участвовал, либо создавал площадки, Телеграф, Чехов#APi. Твои замыслы даже связаны с дистрибуцией этой идеи…

Рамазанов: Сейчас еще запускается новый проект «Блокчейн коммуна». Проекту два месяца, но он уже открывается. Это на Шаболовке, здание коммуны 1930-х годов, архитектора Николаева, совершенно грандиозное сооружение. В общественном корпусе здания (сейчас там около 3 тыс. кв. м) будет центр блокчейн компетенций и цифровых трансформаций – это совместный проект ВЭБ и МИСиС. Это тысяча квадратов многофункционального образовательного пространства, где люди из IT-индустрии будут вести тинейджеров с разным бэкграундом. Тинейджеры будут реализовывать свои кейсы, у них нет страха — системного, корпоративного, ещё какого-то, и это открывает перед менторами большие возможности.